Убрав мокрую от крови прядь с губ, девушка подняла взгляд на Корлеоне. Капитан держал в руках ее меч из могильной кости, его рукоять была липкой и алой. Тень девушки исказилась, и на палубе между ними возникла волчица, внушившая такой страх люминатам и их людям, – загривок вздыблен, рычание доносится будто из-под пола.

– …Не подходи…

От ее голоса и взгляда девчонки в животе Клауда похолодело. Казалось, что страх – это живое существо, сочащееся из тьмы у ее ног и переходящее к нему. Капитан услышал шаги на лестнице позади. Почувствовал уже знакомый озноб. Внизу собиралась его команда с дубинками и клинками наготове – слегка опьяненная резней и, возможно, жаждавшая продолжения. Большой Джон держал их в узде, но хватит одного слова, чтобы все началось сначала.

– Мия? – услышал Клауд за своей спиной.

– Все нормально, Эш, – ответила девушка, не сводя с него глаз.

– Ты Ворона, – сказал он дрожащим голосом. – Сокол Коллегии Рема. Кровавая красавица. Спасительница Стормвотча.

Клауд облизнул губы. Заставил себя успокоиться.

– Ты та девчонка, что убила великого кардинала Франческо Дуомо.

Она все так же смотрела на него. Ее лицо омрачали шрам и рабское клеймо, а также кровь и копоть. Под глазами – черными, как истинотьма – темнели круги.

– Да, – просто ответила она.

Осторожно, чтобы никого не спугнуть, Клауд Корлеоне опустил меч на палубу – ласково, словно новорожденного младенца. А затем, наклонившись к девушке, одарил ее улыбкой, наградившей его четырьмя бастардами, и протянул дрожащую руку.

– Добро пожаловать на борт «Кровавой Девы»!

Более неловкой обстановки, в которой прошел этот ужин, Мия припомнить не могла.

Они расположились в капитанской каюте. Клауд Корлеоне восседал во главе стола, одетый в роскошную, но чересчур открытую черную рубашку из бархата. Рядом с ним сидел Большой Джон, подложив под себя горку подушек. Мистер Добряк обвился вокруг плеч хозяйки, занявшей место на другом конце стола, а Эклипс свернулась на полу у ее ног. Эшлин сидела слева, Трик справа, последним в компании компанию был Йоннен, которого усадили напротив Большого Джона.

Эш избавилась от священного облачения и переоделась в черные кожаные штаны и красную бархатную рубашку. Трик по-прежнему был в темной мантии, но капюшон предпочел не накидывать, открыв для всеобщего обозрения свое прекрасное бледное лицо, черные глаза и дреды, покачивающиеся на ветру, который дул только на него. Мия все еще была в кожаной гладиатской юбке и сандалиях, но капитан со всей любезностью одолжил ей одну из своих черных шелковых рубашек взамен запятнанной кровью туники. Она быстро поняла, что мерзавец любил одежду с глубоким вырезом, и старалась сильно не наклоняться, чтобы ее незваные гостьи не устроили неожиданный визит.

Море шуршало за бортом, от качки «Девы» на волнах звенела посуда. Сквозь витражные окна лился солнечный свет, за ними простиралось во всей своей лазурной красе Море Безмолвия.

А вот безмолвие, царившее за столом, не радовало.

Капитан закатил целый пир, явно желая произвести впечатление на Мию, хотя она пока не понимала зачем. После первого испуга он довольно быстро свыкся с мыслью, что она даркин, и легко вошел в роль обаятельного хозяина. Пока им подавали закуски, Клауд болтал без умолку, в основном о своем корабле и путешествиях, и выпаливал остроты с такой быстротой, будто пил саму ртуть. Но вскоре стало очевидно, что большая часть публики не в настроении выслушивать истории Очаровательного Ублюдка. Светская беседа Корлеоне пошла на спад и затихла вовсе. Когда у них собирали тарелки перед подачей второго блюда, за столом воцарилась неловкая тишина.