Клауд молча наблюдал за происходящим, в животе у него трепетали бабочки. Он слышал, как пехотинцы обыскивали другие каюты – судя по звуку, уже не так осторожно. Капитан обхватил себя руками и крепко сжал челюсти.

«Тут холоднее, чем в трусиках у монахини…»

– Извините, сестра, – внезапно подал голос Фалько. – Признаться, мне очень странно обнаружить вас в такой… разношерстной компании.

– Не могу вас винить, бравый центурион, – ответила та, по-прежнему глядя в пол.

– Можно поинтересоваться, что вы делаете на борту этого судна?

– Можно, достопочтенный центурион. – Девушка пригладила свою широкую мантию, которая раздувалась на ветру из открытого иллюминатора. – Но, как я уже сообщила нашему славному капитану, моя задача требует предельной секретности. Мать-настоятельница велела мне ни с кем ее не обсуждать, даже с нашими братьями Света. Честью клянусь и смиренно молю о вашем прощении, но я должна хранить молчание.

Фалько кивнул, его серые глаза заблестели.

– Разумеется, сестра.

Пехотинцы закончили обыск и повернулись к центуриону.

– Мальчишки здесь нет, – доложил один, хоть и без надобности.

Центурион снова окинул пронзительным взглядом каюту. Но, пусть и не без доли любопытства, довольно кивнул и поклонился монахине.

– Простите за наше вторжение, достопочтенная сестра. Да направит Цана вашу руку.

Монахиня с терпеливой улыбкой показала три пальца.

– Да благословит и сохранит вас Аа, центурион.

– Видите? – Клауд улыбнулся от уха до уха, оседая от облегчения. – Все пристойно и законно, да, ребята? Любезные джентльмены, позвольте проводит вас на выход.

Фалько развернулся на каблуках, его люди уже направились к двери. Но тут мужчина резко остановился, и желудок Клауда сделал маленький кувырок. На лбу центуриона появилась небольшая морщинка, когда он взглянул на ноги девушки.

Серые глаза сверкнули в тусклом свете каюты.

– Моя сестра вышла замуж за сапожника, – внезапно заявил он.

Ваанианка наклонила голову.

– Что, простите?

– Да, – кивнул мужчина. – За сапожника. Четыре года назад.

– Я… – монахиня ошеломленно заморгала. – Я… очень за нее рада.

– А я нет, – Фалько нахмурился. – Мой зять тупее свинячьего дерьма. Но он хороший сапожник. С ним даже подписали договор эдиторы Годсгрейва. Каждый страж, который работает на арене, носит его обувку.

Центурион показал на заляпанные кровью носки кожаных ботинок, выглядывающих из-под священного облачения девушки.

– Вот такую.

В эту секунду произошло сразу несколько вещей, одна немного удивительнее другой. Во-первых, ваанианка заорала что есть мочи: «МИЯ!» в открытый иллюминатор. Что, учитывая обстоятельства, Клауд счел несколько странным.

Во-вторых, она достала нож из рукава и короткий меч, который прятала хрен знает где. Нож полетел в горло ближайшего пехотинца, и мужчина упал на спину в фонтане алых брызг, а девушка, осклабившись в свирепой гримасе, замахнулась на центуриона.

В-третьих, здоровяк в углу откинул капюшон, являя бледное, как у трупа, лицо, глаза демона, и дреды… хрен его знает, что там с этими дредами, но Клауд мог поклясться, что они