Я был поражен этой вестью и растерялся, даже не зная что ответить. Об этом не было ничего сказано в допросных листах.

— Документов об этом нет! — сурово произнес я, понимая, что это может быть просто поклеп на девушку. — Без доказательств, я не позволю тронуть девушку.

— Мы и не собирались. Тебя, Антоний, направляет Бог, — смиренно произнес епископ, а кто-то зарыдал: «За что-о-о-о, Господи! За что ты так?». Страдания этих людей болью отдавались в груди. Я понимал, что должен помочь и разобраться. Святой отец продолжил: — Поэтому я предлагаю тебе взять нескольких братьев и поехать за Альвевой, чтобы привести ее сюда и поговорить. При этих семьях, я клянусь Господом, что если это клевета — мы не причиним ей вреда.

Клятва господом — самая сильная. Я кивнул, и от ордена отделилось несколько братьев. Они подошли ко мне и упали на колени, со словами: «Благослови, покровитель, святой Антоний». Я дотронулся до лба каждого из них, осеняя крестным знамением А епископ чинно продолжил:

— Это Ги, Годвин, Логот и Рикман. Они помогут тебе в случае нужды. Лошади уже готовы, пролей святой, истины свет на это чудовищное преступление.

Мне ничего не оставалось, кроме как кивнуть и развернувшись на пятках направиться к выходу.

Всю дорогу до Софы меня терзали сомнения и мысли, касаемые услышанного. Неужели Альвева на это способна? Неужели Софа ошиблась, когда говорила, что нужно верить ей? Неужели я позволил себя обмануть ведьме? Знакомый ельник встретил нас тишиной. Мы с братьями спешились и косяком направились к дому. Я шел первым. Подойдя к покосившемуся дому я закричал:

— Альвева, выйди! — верно мой голос прозвучал настолько страшно, что стоящий рядом инквизитор поморщился. — Альвева! Выйди! Я жду!

Первой выбежала Софа, и тут же побледнела увидев нас перед своим домом. Ведьме пришлось ухватиться за дверь, чтобы не осесть на пол. За ней высунула голову Альвева и, вцепившись и без того покачивающуюся Софу, завизжала.

— Альвева, успокойся! Если за тобой нет вины, тебя не тронут, — заверил я девушку, но она мотала головой, плакала и пыталась закрыться бледной Софой. — Тебе предъявлено обвинение в убийстве шестерых детей. Скажи мне, ты причастна к их гибели?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Софа смотрела на меня округлившимися от ужасами глазами. Я не мог винить в том, что она тоже, как и я ошиблась, но почему-то очень злился на нее. Альвева молчала продолжая плакать, открыв рот и глядя на инквизиторов.

— Альвева, словом господа, прошу тебя! Скажи! Скажи, что ты не причастна к этому! Или причастна, но что послужило причиной? — я всем сердцем надеялся на то, что она не виновна. Но в разумом понимал, что должен сделать, если вина за ней есть, — Альвева! Скажи же! Ну!

Так и не дождавшись ответа, я глубоко вздохнул и развернувшись к лошади отдал приказ:

— Взять ее! — почти на выдохе, но твердо произнес я, и тут же услышал визг. Софа попыталась остановить инквизиторов, не пропуская к Альвеве.

То, что произошло дальше, я осмысливал уже по дороге в Орден. Ги решил замахнуться на рыжую, чтобы ударить, дабы не мешала процессу правосудия. Мне хватило нескольких секунд, чтобы вытащить, привязанный к лошади меч и затормозить острие в одной фаланге от его шеи.