— Ты смотри, какие они радостные! — потер ручища Бельфегор. — Прямо смотрят с радостью! Давай, Туся, порадуй их, пока они не порадовали тебя чем-нибудь тяжелым по голове! Ой, чую, мозги дал ненадолго…

— Мне нужно ехать, — оповестил я девушек, вставая из-за стола и подходя к кровати Софы, чтобы забрать свою рясу. Альвева снова начала поскуливать, а Софа молча протянула мне уже чистую одежду. Когда успела? — Спаси тебя Бог, Софа. Я оставлю Альвеву здесь. Ни к чему ей попадать на глаза Святого Ордена еще раз. Вечером вернусь с новостями. Постарайтесь не выходить из дома без меня.

Софа кивнула, а я покинул их с тяжелым сердцем. На душе горьким осадком лежала вчерашняя ссора. Девушки боятся, но и я не могу помочь, если не узнаю правду. Я уже подходил к лошади, как меня окликнула Софа.

— Антоний, — начала она, поджимая губы, и стараясь на меня не смотреть. Было видно, что она пытается подобрать слова, но объяснение давалось ей тяжело и я решил помочь.

— Я не держу зла. Понимаю вас и прошу понять меня. Софа, я — инквизитор. Моя работы — быть левой, карающей рукой Господа. Только я — справедливость. — попытался донести я до ведьмы простую, но такую важную для меня, истину, Она кивала, но в глазах не было понимания, только жалость.

— Меня не нужно жалеть, ведьма. Я сам выбрал свой путь и Господь ведет меня. Я прошу лишь о понимании. Мне не нужно прощение, так как вины за то, что ищу правду и караю тех, кто это заслужил, я не испытываю. Если бы бог хотел меня остановить, остановить меч, занесенный над головой виновного, он бы это сделал, — произнес я, глядя на ведьму, которая смотрела на меня с какой-то затаенной нежностью.

— Бель, ты бы мог… — начал Люцифер, но потом осекся представляя масштабы предстоящей катастрофы и последствия от просьбы, — Как бы это помягче…

— Двинуть ему? — усмехнулся Бельфегор, а Михаил с Гавриилом резко повернули головы в сторону братьев, — Да, думаю, что пора.

— Насилие — это не выход! — вступился за Антония Михаил, — Тем более, что сейчас Антоний получит один из самых важных уроков.

— И какой же? — синхронно спросили все: и Люцифер, и Бельфегор, и Гавриил, и даже заинтересовавшийся процессом Святой Петр.

— Что тьма не всегда ею является, — задумчиво произнес Михаил, поглаживая рукоять меча, — Иногда тьма — это и есть свет. И как бы страшно не звучало, наоборот тоже. Антоний считает, что страх — единственная возможность управлять людьми, когда слова Отца уже не достаточно. Но он не понимает, что именно страх рождает большинство преступлений.

— О чем это он? — не понял Бельфегор, медленно переводя взгляд с Михаила на Люцифера. — Я не понял ни черта! Я свою Империю держу в страхе!

— А женское население предпочитает в слове «страх» не слышать букву «с», — ехидно произнес Люцифер.

— Не ругаться в Раю! — заорал Святой Петр, отгоняя маленького бесенка от святых врат. — Кыш! Кыш! Совсем обнаглели! Хоть метёлкой гоняй! Рай — не безразмерный! Тут место для праведников!

— Трезвенников и язвенников! — заключил Люцифер. — А так же идиотов, наивных и наивных идиотов!