Как это не приходить? Как? А кто вообще сможет доказать наличие этих свидетелей? Что вообще происходит в этом мире?
— Говори, дитя божье! — голосом священника произнес Люцифер, обнимая Бельфегора. — Покажи всем, где тебя ведьма трогала! Как очаровывала! Не стесняйся!
«Обвиняемому не положены никакие средства защиты и отнимается право апелляции. Он не имеет права возражения против обвинителей. Отвод можно дать лишь в случае смертельной вражды». А если ты не знаешь обвинителя в лицо? Кому опровергать, если можно анонимно совершить донос?! Это какой-то замкнутый круг!
«Взятие защитника по свободному выбору подсудимого не допускается. Суду разрешается назначить защитника верного и надежного, т. е. твердого в вере. Защитнику, если таковой имеется, не сообщать никаких данных из допросов свидетелей». Как же тогда смочь защитить праведную душу, если наведен поклеп?
У меня начинала болеть голова, от того, что я читал и пытался осмыслить. Но как только мой взгляд упал на последние строчки, я сорвался с места и стрелой вылетел из дома ведьмы, седлая коня.
— Антоний! — за спиной раздался взбудораженный крик Софы, выбежавшей босиком за мной из дома, — Антоний, что случилось?
— В дом! Никого не пускай! Никуда не ходи! — прокричал я, уже на скаку, пытаясь натянуть наспех схваченную рясу, — Меня жди! Свечу не зажигай!
Последние слова я уже прокричал, отдаляясь все дальше и дальше от Софы. Ветки били меня по лицу, а я вглядывался в темноту. Только бы успеть! Только бы успеть!
Если бы не увидел все своими глазами, я бы никогда не поверил в то, что святой орден на такое способен. Сейчас никто не в безопасности, особенно Софа, если ею уже заинтересовалась святая церковь. Боль в голове набатом билась в виски. Перед глазами стояли последние строчки в памятке: «Совершенные грехи с обвиняемой не считаются грехами. На них распространяется индульгенция. Для женщины, принявшей в себя дьявола будет избавлением ощутить в себе брата ордена! Крики и сопротивление в ней пробуждает дьявол! Победи же их, сын мой!» Я должен успеть! Я обязан!
Глава девятая
Я не помнил, как добрался до святой церкви. Почти на ходу, спрыгивая с коня, я бежал к вратам.
— Отвори! — орал я, не переставая колотить в некогда святая святых ордена, — Именем господа открой дверь!
За дверями не слышалось даже шороха, а я переводил дух, сползая по массивным дубовым вратам. Загнанный конь хрипел, но врата так и не отворились… Я не узнавал свой орден. Он стал совсем другим… Обычно кто-то из братьев оставался дежурить, чтобы приютить страждущих. А двери святой обители всегда были открыты для тех, кто искал помощи или спасения… Для того, чтобы спасти душу сначала нужно было позаботиться о теле!
— Святой, — позвал меня скрипучим голосом старик, а и-зи угла появился маленький светлячок фонаря, — Они не откроют. Идем со мной.
Я побежал на свет светлячка, молясь, чтобы не опоздал… Только бы не опоздал…
— Они всегда запирают двери и выгоняют старого Мораиса… Раньше били, а теперь просто выгоняют, — тяжело вздохнул старец, а до меня медленно доходил смысл его слов. Били?! В святой обители, где находили приют обездоленные? Били?!