Волшебница поёжилась. Повеяло от его слов одиночеством существа, застрявшего в Вечности.

Над головой что-то мерзко заскрипело.

– Земные недра! – побледнела Виньо.

Вита проследила за её взглядом. По стволу дерева лазало странное существо. Оно имело оперённые лапы и крылья, оканчивающиеся когтями, а также клюв, по обеим сторонам которого были ясно видны острые клыки.

«Глазам не верю! – констатировал Кипиш. – Вита, ты видишь то же, что и я? Страшненькое пернатое зубастое существо, слизывающее муравьёв с древесной коры?»

Девушка кивнула.

«Страшненькое пернатое зубастое существо» посмотрело на божка одним глазом и издало зубодробительную трель.

– Нет, я больше не выдержу! – произнесла фарга, поднимаясь с брёвнышка, на котором сидела рядом с гномеллой, и скрываясь в кустах.

Спустя мгновение оттуда мягко выпрыгнула огромная жёлтая кошка, прорысила к древесному стволу и запрыгнула на него, выпустив страшные когти.

Замерев, бригада разглядывала спутницу, которую впервые видела в природной ипостаси. Тариша была красива, невзирая на уродливый шрам, портивший шикарную «маску» на морде. На шкуре были и другие отметины: на спине и боках. Уже заросшие шерстью, они определялись только по нарушению рисунка полос.

Птицезверушка, издевательски скрипя, поднялась по стволу. Фарга в азарте лезла за ней, нащупывая лапами наиболее толстые ветви.

«Перед нами псериоархус, – важно заявил Кипиш, – древнейшая вымершая птица подкласса ящерохвостых!»

Вымерший псериоархус радостно какнул фарге на голову. Тигрица, зарычав, ударила по стволу лапой и… обрушилась вниз, ломая ветви.

С земли поднималась злая, как тысяча демонов, Тариша Виден в человеческом обличье. Шипя и ругаясь, потирала спину и бок.

Издав победоносный крик, ископаемый псериоархус спланировал на соседнее дерево и скрылся в подкронном мраке.

«Так ты говоришь, он вымер?» – уточнила Вителья. Ей всё больше хотелось ущипнуть себя, чтобы заставить проснуться от кошмара.

«А какает, как живой!» – констатировал Дробуш.

Лампадка была накрыта треугольным колпаком из цветного стекла. Не хватало лишь помпончиков сверху, чтобы принять его за шутовской. В полумраке спальни, превращённом лампой в радужную сказку, на шикарной кровати под балдахином лежали, обнявшись, Король Шутов, Повелитель Смеха, Господин Шуток и Хозяин толп, то есть Дрюня Великолепный, и Старшая Королевская Булочница.

Дрюня с блаженным видом гладил внутреннюю сторону бедра супруги, размышляя, отчего у полных дам всегда такая обалденно восхитительная нежная кожа, и слушал болтовню Ваниллы о том, как прошёл день. Из-за постоянной занятости обоих такие моменты были редки, потому супруги ценили их, даже когда хотелось спать. Шут невольно зевнул: кутить с его величеством – занятие не из лёгких!

– Как ты думаешь, кем он будет? – вдруг спросила Ванилла, приподнявшись на локте.

– Кто? – изумился Дрюня, на мгновение прекращая ласкательные движения.

– Да ребёночек же!

Он пожал плечами. Пресловутый отпрыск всё ещё оставался для него мифическим существом, предметом дворцовых сплетен, не более. А сплетни могли возникать и на пустом месте! Кроме того, беременность полной супруги на этом сроке заметна не была вовсе. Разве чуть отяжелели её груди, что приводило Дрюню в восторг – это надо же, такое богатство держать в ладонях, взвешивая с довольным видом!