Принц вначале коротко глянул на неё, а затем отложил дела и принялся наблюдать. Волосы Бруни, собранные в высокий хвост, казались недлинными, по обеим сторонам лица были выпущены локоны, подчёркивающие упрямую линию подбородка. Вот она вновь остановилась у окна, приподнялась на цыпочки – невысокий рост мешал налечь грудью на подоконник, чтобы увидеть двор, засыпанные снегом ёлочки и кустарники, гвардейцев в зимних, отороченных мехом мундирах, охраняющих входы во дворец.

– Родная, – негромко позвал Кай, – иди ко мне и расскажи: что тебя мучает?

Она обернулась. Увидела, что он улыбается, тряхнула головой, как норовистая лошадь, и… быстро вышла, почти выбежала из комнаты. Спустя мгновение вновь зазвучал задорный стук каблучков. Подойдя к столу, Матушка ахнула на него папку с какими-то бумагами и совершенно не по-королевски присела на уголок, глядя на мужа одновременно задорно и обречённо.

Он молча потянул завязки на папке. Перебрал документы, вытащил сметы на строительство и городской план, отложил в сторону. Быстро пробежал глазами пачку прошений от хозяев приютов и детских домов: об улучшении условий пребывания детей, о новых дотациях, о необходимости ремонта. Прошения за несколько последних лет были подобраны Григо Хризопразом, который в качестве секретаря принцессы развил бурную деятельность, поставив на уши буквально все ведомства и едва не доведя до сердечного приступа бедного Яна Грошека. Секретарь его величества, без сомнения, был профессионалом, однако одной из необходимых черт власти почитал неспешность и основательность, вследствие чего напор Григо ввёл его в глубокую депрессию.

Вернув прошения в папку, принц взялся за сметы. Бруни, судорожно вздохнув, вновь принялась кружить по комнате.

– Кто помогал тебе готовить документы? – поинтересовался Кай, поднимая голову.

– Мой секретарь.

– Толковый парень! Родная, так чего ты хочешь от меня?

Матушка остановилась напротив стола, заложив руки за спину. Она так напоминала школьницу на приёме у директора, что Аркей не выдержал: поднялся, подойдя к ней, поцеловал – долго, неспешно, нежно, как оба любили.

– Разрешения! – отдышавшись от поцелуя, пояснила она. – Я понимаю, что, возможно, лезу не в своё дело, но мне нужно что-то делать! Иначе я сойду с ума в этих стенах!

– Не в своё дело… – пробормотал Кай и крикнул в сторону двери: – Мне нужен Грошек!

– Сейчас! – ответила дверь голосом Лисса Кройсона.

В ожидании королевского секретаря они снова принялись целоваться. От принца пахло ягодным морсом, и Матушке нравился этот запах.

Появлению Яна предшествовал, как и всегда, вежливый стук в дверь.

– Входите! – приказал Аркей, умудрившись чмокнуть жену в нос и вернуться за стол до появления секретаря.

Грошек, войдя, застыл в поклоне. Несмотря на поздний час, он был собран, опрятен, одет с иголочки и держал в руках неизменную папку, обшитую красным бархатом. «Спит он с ней, что ли?» – подумала Бруни, отведя взгляд, чтобы не рассмеяться.

– Ян, вы помните всё, – сказал принц, и на щеках королевского секретаря заиграл приятный румянец, – в каком документе говорится о том, что королева курирует социальную политику Ласурии?