Григо, ставший из Турмалина Хризопразом, сощурил глаза:

– Охранные чары, ваше высочество? Да неужели!

– Так мне объяснила Ники, – Бруни растерянно смотрела на него. – Колдовать внутри дворцовых стен могут только архимагистр и королевский маг; у остальных ничего не выйдет!

– Да? – иронично изогнул бровь новоявленный секретарь. В новом облике Григо был худощав, черноволос и в самом расцвете сил. Только цвет глаз не изменился, по-прежнему напоминал золотую амальгаму. – Взгляните в зеркало, моя дорогая!

Не найдя в гостиной зеркала, Матушка подошла к створке книжного шкафа и… отшатнулась. На неё смотрел глубокий старик с лицом, изборождённым морщинами, и окладистой бородой.

– А так лучше? – невинно уточнил Григо.

Он не делал ни единого движения: пассы руками, чтение заклинаний ему, видимо, были не нужны.

Бруни снова осторожно заглянула в створку и разулыбалась – оттуда выглядывала забавная мордаха рыжей девчушки лет девяти.

– Несомненно, лучше, – серьёзно ответила она, – вот только меня теперь Пип или Питер в трактир без взрослых не пустят!

– Мы что-нибудь придумаем, – пообещал Григо, возвращая ей прежний облик, и перевернул лист блокнота, в который записывал насущные дела её высочества. – Итак, утром у вас очередная примерка у мастера Артазеля, днём – обед у Её Светлости рю Филонель, затем официальное посещение Народной больницы, ужин в кругу семьи. Ничего не забыл?

– Завтрак моему мужу, – рассмеялась Матушка, – но его записывать не надо!

– Госпожа, – заглянула в гостиную Катарина, – разбужу вас завтра рано, чтобы не опоздать к мастеру Артазелю. Если мы опоздаем, как в прошлый раз, он разворчится о непунктуальности коронованных особ, после чего нам грозит очередной экскурс в историю гномов.

– Пусть его, – отмахнулась Бруни, – я люблю, когда он ворчит или рассказывает что-нибудь. Ему бы трувером быть, а не портным!

– У гномов нет труверов, – покачал головой Григо, – все былины и баллады подгородного царства считаются народными. Их учат наизусть, чтобы потом хором петь на пирах.

– А если кто-нибудь стишок придумал? – изумилась Катарина.

Григо пожал плечами.

– Он же не для себя его придумал – для всех! Поверь мне, девонька, очень скоро все забывают, кто автор, а стих помнят – ежели, конечно, он хорош! Дурную поэзию и под землёй не терпят!

– Что ж, Григо, увидимся завтра! – сказала Бруни.

И не сдержала вздоха. Обеды у герцогини, лживые улыбки гостей, разговоры на непонятные темы страшно утомляли. Она предпочитала помалкивать и улыбаться, отчего дворцовая свита посчитала её под стать мужу – излишне серьёзной и даже немного нелюдимой. Впрочем, Матушке это было на руку – тратить время на пережёвывание деликатесов, сопровождаемое глупой болтовнёй, она не собиралась.

Вдвоём с Григо, легко и быстро влившимся в её ближайшее окружение, они подготовили перечень пустующих зданий Вишенрога, которые можно было бы переоборудовать под приюты и детские дома. Расчёты по первым двум позициям из списка уже были готовы – Бруни лично написала письмо мастеру Пелевану, намекнув на возможность получить подряд под эгидой короны. Томазо дураком не был – посетил указанные адреса и наваял реальные сметы за пару дней. Матушка прикинула свои возросшие до небес по сравнению с ее жизнью до свадьбы финансовые возможности и с радостью убедилась, что осилит и ремонт, и последующую постройку при приютах ремесленных училищ: ласурская столица быстро росла, и мастерового люда требовалось всё больше. Однако необходимо было обсудить всё это с Каем. И она совершенно не представляла, как к этому подступиться!