— Любопытно, однако никто в точности не знает, что произошло с Браслетами Скорби. Когда Вседержитель пал, Тен-Сун еще не присоединился к Вознесшейся Воительнице, и, хотя он клянется, будто слышал о них, пробелы в воспоминаниях не позволяют ему сказать, что именно и когда.

Браслеты Скорби окружает впечатляющее количество легенд. Древнейшие появились еще до Пепельного Катаклизма — совсем новые, выдуманные с целью развлечь посетителей, можно услышать в пивной за углом. Объединяет их одно: и те и другие утверждают, что надевший наручи Вседержителя предположительно сможет обрести его силу.

— Всего лишь фантазия, — фыркнул Вакс. — Естественно, людям этого хочется, вот и сочиняют истории. Это ничего не значит.

— Неужели? — В голосе Вен-Делла прозвучала ирония. — Народная мудрость приписывает Браслетам именно ту силу, о существовании которой наука начала предполагать лишь сейчас?

— Совпадение, — отрезал Вакс. — Во-первых, утверждение, будто Вседержитель мог создать нечто подобное, вовсе не означает, что он действительно создал. Во-вторых, ваши предположения о том, как действует самость, — пока всего лишь предположения. Кроме того, Браслеты наверняка были уничтожены, когда Гармония переделывал мир. И наконец, со стороны Вседержителя было бы глупостью создавать оружие, которое кто-то мог бы использовать против него.

Вен-Делл щелкнул переключателем, продемонстрировав новый эванотип — фреску с изображением помещения, в центре которого находился помост в форме усеченной пирамиды. На помосте стояла подставка, а на ней лежала пара наручей из тонких полосок металла, завитых в спирали.

Всего лишь фреска. Но и впрямь казалось, что на ней изображены Браслеты Скорби.

— Что это? — спросила Мараси.

— Один из наших братьев… — Ме-Лаан выпрямилась в кресле. — Кандра по имени Ре-Луур сделал этот снимок.

— Браслеты Скорби его очаровали, — пояснил Вен-Делл. — Ре-Луур провел два последних века, разыскивая их. А недавно вернулся в Элендель с эванотиповой камерой и несколькими снимками в рюкзаке. — Вен-Делл переключился на следующий, изображавший большую металлическую пластину, вделанную в стену и покрытую странными письменами.

Вакс прищурился:

— Язык мне незнаком.

— Его никто не знает, — сказал Вен-Делл. — Он совершенно чужд нам, не связан ни с террисийскими, ни с имперскими, ни с какими-либо другими корнями. Даже старые языки из записей Гармонии не имеют с этими надписями ни малейшего сходства.

Когда показ изображений возобновился, Вакса пробрал озноб. Еще один снимок надписей на неизвестном языке. Далее статуя, напоминающая Вседержителя с длинным копьем в руках, — ее точно покрывал иней. И наконец, более крупный снимок фрески, на котором можно было рассмотреть, что наручи состоят из множества переплетенных друг с другом металлических полос. Эти наручи предназначались не для феринга вроде Вакса, а для полного ферухимика.

Всего лишь фреска, но выглядела она интригующе.

— Ре-Луур верит в Браслеты. Заявляет, будто видел их, хотя в его камере не осталось изображений настоящих реликвий. Я склонен верить ему на слово, — прокомментировал Вен-Делл.