— А с Егором и Мартиной вы общались? — поинтересовалась я, изо всех сил стараясь не чихнуть из-за того, что в комнате сильно пахло необычным парфюмом — с яркими нотами цитрусовых, корицы, ванили и еще каких-то специй.

Олеся прижала ладошки к груди.

— Родители с ними не встречались, я была в курсе, что у папы есть братья и сестра, но ни с кем из них не виделась. Не подумайте, что я злая, просто в голову не приходило, я маленькая еще была. А потом…

Девушка нервно сцепила пальцы.

— Не волнуйся, — успокоил ее Илья, — просто расскажи.

— Гена стал наркотики принимать, и мои родители сначала этого не знали. Только не подумайте, что они невнимательные… — прошептала Леся и шмыгнула носом. — У меня лучшие на свете мамочка и папочка были. В том, что случилось, только я виновата. Да, одна я!

— Это неправда, — отрезал адвокат.

— Нет, дядя Илья, — строго произнесла девочка. — Татьяна, я сейчас все вам расскажу.

— Слушаю, — кивнула я.

Олеся выпрямилась и завела рассказ.

…Владимир и Ксения постоянно пропадали на работе, однако няни или помощницы по хозяйству они не держали, не хотели, чтобы в квартире находился посторонний человек. Ксюша делала обед на несколько дней и оставляла его в холодильнике. Гене вменялось в обязанность привести младшую сестру из школы и накормить ее. Мальчик вовсе не радовался этому заданию, у него после уроков были свои планы, поэтому он строго сказал сестричке:

— Ты уже большая, сама до квартиры дотопаешь. И суп в микроволновке разогреть сможешь. Только матери не говори, что я не отвел тебя домой. Наябедничаешь — станешь предательницей, и я навсегда с тобой раздружусь.

Леся, конечно, согласилась, и долгое время родители понятия не имели, что девочка одна возвращается домой и сама еду разогревает. Гена приносился вечером, иногда за пять минут до появления матери, и изображал, будто сидел за уроками весь вечер. Хитрый подросток всегда выходил из школы вместе с Лесей, все учителя поэтому считали мальчика прекрасным братом, который нежно заботится о маленькой сестренке. Но, отойдя от школы и свернув за угол, Гена говорил девочке:

— Усе, я помчался. Ковыляй в квартиру.

И убегал в глубь квартала серых пятиэтажек, а Лесенька спешила в отчий дом. Она с младых ногтей была чрезмерно ответственна, училась на одни пятерки, садилась делать уроки без понуканий.

Но один раз заведенный порядок был нарушен. Когда Гена на пороге школы схватил сестру за плечо, она даже сквозь платье ощутила, что у брата лихорадочно горячая рука. Потом ладонь стала ледяной. Во дворе Гена сильно побледнел, вспотел, затрясся в ознобе, а метров через сто ему стало совсем плохо.

— Заверни за магазин… на лавочку помоги сесть, — с трудом выговаривая слова, попросил он Лесю.

Сестра дотащила Гену до скамейки, стоявшей в чужом дворе. Гена рухнул на сиденье и, лязгая зубами, приказал:

— Беги в дом, где на первом этаже булочная… Вот он, слева… Квартира сорок… пес… попроси лекарство… Скажи, Гене надо, ломает его… Деньги отдам завтра…

Леся поняла одно — брат заболел, ему нужны таблетки, но при чем тут какая-то собака, не поняла. Лесенька была наивной, очень послушной девочкой, которой строгие родители разрешали смотреть по телевизору исключительно российские мультики и то всего четверть часа в день. Отец жестко контролировал книги, которые попадали в руки дочери. Эра айфонов-айпадов только начиналась, у дочки Столовых дорогих гаджетов не было. И все же малышка слышала, что на свете есть плохие люди, наркоманы, но какое отношение к ним мог иметь Гена?