Следующие два дня люди Логана старались никому не показываться на глаза, оставаясь в конюшне или в доме, где все это время ели, спали и играли в кости.

Ночь полнолуния выдалась ясной. Холмы и луга были залиты мертвенно-белым светом. По озеру протянулась серебристая дорожка. На втором этаже дома, у окна спальни, стояли хозяйка дома и гость.

— Смотри! — вдруг прошептал он. — Вон там, слева, на склоне холма, где движутся тени! Похоже, наши друзья прибыли. Пойдем, девочка, посмотрим, кто это.

Розамунда, не споря, последовала за ним во двор, где уже ожидали шотландцы. Конюхи держали под уздцы оседланных коней.

— Том, — обратилась она к кузену, — если со мной что-нибудь случится, обещай, что не оставишь девочек.

Мейбл тихо всхлипнула.

— Нечего плакать, старушка! — раздраженно бросила Розамунда. — Не думаю, что такая нужда возникнет, но он моложе тебя и всегда может обратиться к королю, прося защиты от дядюшки Генри. Отец Мата, благословите нас и при необходимости подтвердите мою последнюю волю.

— Да, миледи, — кивнул священник и благословил собравшихся.

Они пустили коней шагом, чтобы не спугнуть грабителей, и, когда были уже на полпути к лугу, в небо взметнулись языки огня. Значит, неизвестные уже пытаются отбить овец.

Логан поднял руку, и они помчались галопом. На лугу шла драка. Пастухи и стражники Фрайарсгейта сцепились в рукопашной с незваными гостями. Собаки с лаем набрасывались на пришельцев. Прежде чем последние успели опомниться, в бой вступили люди Хепберна. Очень скоро все было кончено: врагов обезоружили и заставили опуститься на колени перед госпожой Фрайарсгейта.

Розамунда спешилась и обошла коленопреклоненных грабителей. Внезапно перед глазами мелькнуло знакомое лицо. Розамунда не долго думая схватила негодяя за густые волосы и резко вздернула его голову.

— Мейвис Болтон! — ахнула она.

— Мне больно! — прошипела Мейвис.

— Немедленно отпусти мою мать! — раздался чей-то юный голос.

— Вижу, кузен Генри, ты успел вырасти, — насмешливо протянула Розамунда. Мальчишка с ненавистью уставился на нее. Но Розамунда только рассмеялась. — Интересно, твой отец знает, что вы затеяли? Или мой дядюшка тоже здесь?

— Он? — презрительно бросила Мейвис. — Черта с два!

— Зачем ты воровала моих овец, лживая сука?

— Потому что их много! Потому что я устала слышать от бесполезного старика, именующего себя моим мужем, что Фрайарсгейт по праву принадлежит ему. Но сколько бы он ни ныл, все равно духу не хватит отобрать у тебя поместье, так что я решила сама отнять его, понемногу, кусочек а за кусочком. Доходов с Оттерли не хватает, чтобы прокормить семью, и богаче мы уже не станем, тем более что Генри никудышный управитель! Надоело мне жить в бедности! Мои дети заслуживают большего! Почему у тебя должно быть все, а у нас — ничего? Разве мы не достойны хорошей жизни? — прошипела Мейвис.

— Вы убили двух моих пастухов в предыдущих набегах, — холодно ответила Розамунда. — Я могла бы повесить за это тебя и твоего сыночка, но не сделаю этого! Заплатите возмещение за гибель моих людей, так что твоему мужу придется раскошелиться за их погубленные жизни. И за собак тоже заплатите.