- Ты чего трубку не поднимаешь, я же тебе стучал? Там тебя Мордвинцева слышать хочет! – заинтригованный капитан не спешил возвращаться к себе.

Я с облегчением откинулся от надоевшей макулатуры и взял трубку.

- Слушаю, вас! – бодро перебил я томное вдовье дыхание в аппарате.

- Здравствуй, Корнеев! Принесла я коробку, когда зайдешь? – голос Софьи Львовны сегодня был переполнен официальной деловитостью.

Тиунов стоял в проеме двери и, не дослушав разговора, уходить к себе не собирался. Развлекать его своим словоблудием с Мордвинцевой мне не хотелось.

- А до которого часу ты сегодня трудишься? – мне тоже удалось удержать свой голос в рамках делового этикета.

- Я сегодня работаю до девятнадцати, – оказалось, что Софья Львовна иногда умела изъясняться и по-военному.

Будучи человеком сугубо мирной профессии, я сказал ей, что зайду без пятнадцати семь и положил трубку.

- Ты, что, знаком с ней? – заинтересованный Тиунов подошел столу.

- Знаком. Вчера познакомились, – ответил я капитану, – В магазин к ней ходил. Пытаюсь порешать по поводу материала, – указал я на подшивку.

- И что? Как думаешь, получится? – спросил он, сначала потянувшись к лежащему на столе отказняку, а потом, передумав, отдернул от него руку.

- Да откуда же мне знать, работаю, а там как бог даст, – не стал я загадывать, чтобы не сглазить. – Кстати, вы мне пару актов на установку химловушки дайте, не в Советский же мне за ними переться! – вспомнил я о насущном.

Тиунов молча вышел и через минуту вернулся с несколькими типографскими бланками. После чего, напомнив мне про обед, повел меня в их столовую.

В 18-00 я закрыл в сейф донельзя надоевшие бумажки и небыстрым шагом побрел в «Светлану». Я устал. Исправлять чужую тупость и огрехи было тягостно. Для меня было бы намного проще все эти десять материалов самому исполнить с нуля. Но выбора у меня не было и потому приходилось изворачиваться. И из уже засохшего дерьма мамонта лепить что-то не сильно противоречащее действующему законодательству.

Софья Львовна сидела за своим столом и с проворством квалифицированной машинистки что-то выстукивала на печатной машинке. Аппарат у нее был знатный. Электрическая «Ятрань» появилась только в этом году и по праву считалась лучшей в своем классе. Если не принимать во внимание тот грохот, с которым она выплевывала буквы и ее размеры, то чего-то лучшего и желать смысла не имело. Мне бы и самому хотелось такую машинку, но даже в приемной начальника РОВД «Ятрани» еще не было. А у Софьи она была.

Увидев меня, Мордвинцева, как мне показалось, с облегчением прервалась и легко отодвинула гудящую печатно-электрическую громадину на край стола. Аппарат был заботливо расположен на войлочной подстилке и по полировке скользнул как шайба по льду. Я подошел ближе и еще раз с завистью оглядел мечту советского бюрократа. Да уж, грустно подумалось мне, кому-то в этой жизни все, а кому-то все остальное..

Не здороваясь и не вставая со стула, Софья Львовна наклонилась куда-то под стол и достала оттуда обувную коробку с иностранными надписями на ней.