– Софья Николавна, за-ради Христа… – Марфа выпрямилась и уставилась на свою барышню полными решимости глазами. – Как велите, так и будет! Вещи собирать – соберу в момент! Только, бога ради, не ехайте вот так! Поговорите хоть с человеком, ить не чужой! Первый раз, за всю жисть первый раз вас прошу! Ить, ежели он застрелится с вашего отъезду, так грех на вас будет! И на мне, что не отговорила!

– Марфа, ты с ума сошла! – Софья прислонилась к стене, закрыла глаза. – О чем ты просишь, ты же ничего не знаешь!

– Знаю, барышня, знаю! – прижав руки к груди, страстно заверила Марфа. – Все я знаю!

– Откуда?! – поразилась Софья. – Ты… ты тоже видела письма?! Но ты ведь неграмотная…

– Есть грех… Так он мне сам рассказал все как есть.

– Кто – Федор?!. – растерянно прошептала Софья. В глазах у нее потемнело, она неловко схватилась рукой за перила лестницы и села прямо на ступеньку рядом с Марфой. – Воля твоя, Марфа, ты врешь… Как он мог тебе рассказать? Когда?!

– Да вот сегодня и рассказали… Они ведь вернулись, как вы уехали, полчаса не прошло, сразу наверх поднялись. Я – ничего, мету себе парадное, думаю, что на ужин варить, ведь и борща путевого заделать не из чего… и вдруг слышу, наверху – хрясь! Тресь! Бух! «Марфа!!!» Я метлу швырнула и – бегом наверх! А там весь ваш бардак, как вы велели, нетронутый, я даже и не поднималась, потому как приказано было… Смотрю – а Федор Пантелеич посредь горницы стоит, прямо на бумажках этих раскиданных, и лицо у него такое, что мне аж в поджилки вдарило! Ну, думаю, убьет меня сейчас и за упокой службы не закажет! Где, кричит, Соня?! В тиятре, отвечаю, как положено, где ж ей быть, с итальянцами ускакавши… Он где стоял, там и сел. Сидит, молчит, вроде думает себе чего-то… И я соляным столбом у дверей стою, дохнуть боюсь, про себя соображаю – как бы ловчей убежать, пока греха надо мной не сотворилось… Слышу вдруг – спрашивает, тихо так: «Марфа, как думаешь, ведь без тебя она отсюда не уедет? Зайдет домой хоть за тобой-то?» Это, говорю, очень даже сомнительно, чтоб без меня барышне отбыть, а чего опять натворили-то, ваше степенство?

– Стало быть, он тебе рассказал… – пробормотала Софья.

– Еще бы! – возмутилась Марфа. – Попробовал бы не рассказать, нечисть бессовестная! Видела я, с каким вы лицом нынче в театр уходили, я такого у вас, почитай, уж полгода не видала, с тех самых пор, как из Ярославля уехали! – Марфа искоса посмотрела на свою барышню. – Софья Николавна, я уже сказала: я с вами куда угодно, хоть в осиное гнездо, и с одного только вашего слова: планида у меня такая назначена. Но… сделайте мне божескую милость, подымитесь наверх-то.

– Так он дома?! Федор – дома?! – только сейчас сообразила Софья.

– А где ж ему быть? – пожала плечами Марфа. – Вас дожидает.

– Но… Я же смотрела, когда вернулась… Там нет огня…

– Нет – стало быть, без надобности им. Подымитесь, Софья Николавна. А я вещи вязать пойду.

– Отчего ты просишь за него, Марфа? – со странной усмешкой спросила вдруг Софья, поворачиваясь к служанке и пристально глядя в ее лицо. – Уж не влюблена ли ты, часом?