Это пронзительно кричит главной медсестре женщина за сорок. Очевидно, мания преследования этой пациентки с каждым приступом обостряется.

Она еще раз благодарит медсестер и кланяется им.

– Сначала повидаюсь с сестрой, попробую поговорить с ней.

По выражению их лиц она чувствует, что они тоже устали от Ёнхе. Никто из них не верит, что убеждения или уговоры сестры хоть как-то повлияют на больную и заставят ее принимать еду. Она осторожно, так, чтобы ненароком никого не задеть, проходит мимо людей. Идет по восточному коридору к палате Ёнхе. Входит в открытую дверь, и тут же ей навстречу встает женщина с короткой стрижкой.

– Приехали? Здравствуйте.

Эту женщину зовут Хичжу, она лечится здесь от алкоголизма и гипомании. Несмотря на крепкое телосложение и хриплый голос, ее можно назвать даже привлекательной благодаря круглым глазам. В этой больнице пациентам, способным ухаживать за тяжелобольными и страдающими старческим слабоумием, давали возможность подработать в качестве сиделок, и когда Ёнхе стала вести себя беспокойно, настойчиво отказываясь от еды, она поручила Хичжу присматривать за сестрой.

– Тяжело вам приходится?

Едва она слегка улыбается, как Хичжу берет ее за руку своими влажными руками.

– Что же делать? Ёнхе… Говорят, она может умереть.

Круглые глаза женщины наполняются слезами.

– …Как она?

– Ее только что немного вырвало кровью. Она ничего не ест, поэтому желудок сократился и постоянно возникают спазмы, как мне сказали. Неужели из-за этого может даже кровь выходить?

Слова Хичжу прерываются рыданиями.

– Сначала, когда я начала присматривать за ней, такого не было… Нормально все шло. Может, я не очень хорошо ухаживала? Не думала, что до такого дойдет. Уж лучше бы я не бралась за это дело, тогда бы и не переживала так.

Отпустив руки Хичжу, чей голос становится все более возбужденным, она потихоньку, шаг за шагом, приближается к кровати. Мелькает мысль: «Хорошо бы, чтобы она не видела мои глаза. Кто бы прикрыл их?»

Ёнхе лежит прямо. Кажется, ее взгляд направлен в сторону окна, но если присмотреться, то в никуда. На лице, шее, плечах, руках и ногах не осталось ни капли жира, совсем как у голодающих в районах бедствия. В глаза бросается длинный пушок на щеках и руках от запястья до локтя. Такой пушок иногда покрывает тела младенцев. Доктор объяснял, что причина – в нарушении гормонального баланса из-за длительного голодания.

Неужели Ёнхе превращается в ребенка? Месячные давно прекратились, весит она не более тридцати килограммов, и от грудей ничего не осталось. Она лежит, напоминая странную девочку, потерявшую все вторичные половые признаки.

Она откидывает белое покрывало. Перевернув неподвижное тело Ёнхе, проверяет, не появились ли пролежни на копчике и спине. Рана, в прошлый приезд гноившаяся, выглядит намного лучше. Взгляд ее притягивает синевато-зеленое монгольское пятно, четко, как метка, поставленное на середине ягодиц, от которых остались одни кости. Образ цветов, что возникли из этого пятна и распространились по всему телу, встает перед ее глазами и, заставив на миг почувствовать головокружение, исчезает.