– Может, не стоит идти в универмаг, а лучше поработать в магазине у сестры? – Опустив глаза, он, наконец, заговорил о деле, по которому пришел. – Почему бы тебе не устроиться туда? Жалко немаленькую зарплату выплачивать работнику со стороны. Мать Чиу очень хочет тебя видеть в своем магазине. Вы сможете доверять друг другу, и у нее будет спокойно на душе, что вы вместе, да и ты уставать не будешь так, как в большом универмаге.

Он договорил, чувствуя, как спадает возбуждение. Постепенно пришло спокойствие, что позволило ему посмотреть ей в глаза. И лишь теперь он увидел ее бесстрастное лицо, какое бывает только у монахов. Совершенно бесстрастное. Мелькнул страх, когда он задался вопросом: «Сколько же ей пришлось пережить, какой осадок остался в душе, если она так выглядит?» Он почувствовал укол совести: увидев ее обнаженной, он стал разглядывать ее как порнографическую картинку. Однако невозможно было отрицать, что это короткое видение запечатлелось в его памяти и могло в любой момент вызвать в нем пожар.

– И груши попробуйте.

Она подвинула к нему тарелку.

– Ты тоже ешь.

Не вилочкой, а рукой она взяла кусочек груши и откусила. Он отвернулся, испугавшись своего порыва схватить ее, погруженную в свои мысли, за мягкие плечи, облизать ее тонкие пальцы, испачканные липким грушевым соком, сосать ее губы и язык до тех пор, пока не исчезнет последняя капля фруктовой сладости, а потом с силой стянуть с нее широкие спортивные брюки.

– Слушай… Ты не выйдешь со мной? – спросил он, обуваясь.

– Куда?

– Пройдемся немного, поговорим.

– Я подумаю о том, что вы сказали.

– Нет, я не об этом… У меня есть к тебе просьба.

Он посмотрел ей прямо в лицо, на котором читалось сомнение. Ему было все равно куда идти, лишь бы только не сидеть в этой крайне опасной комнате, лишь бы избавиться от мучительного желания и страстного порыва, которые с каждой минутой усиливались.

– Говорите здесь.

– Нет, хочется пройтись. Да и тебе разве не тоскливо целый день сидеть дома?

Наконец она уступила, сунула ноги в шлепанцы и последовала за ним. Они молча прошли переулок и зашагали по большой улице. В глаза ему бросилась вывеска сетевого кафе, где продают мороженое.

– Ты любишь мороженое?

Она чуть-чуть улыбнулась, как воспитанная в строгих правилах девушка, завязавшая любовные отношения с молодым человеком. Они выбрали столик у окна. Сидя напротив, он молча смотрел, как она слизывала мороженое с деревянной лопаточки. И неожиданно поймал себя на том, что каждый раз, когда ее язык высовывается изо рта, невольно вздрагивает, как от электрического тока, словно между его телом и ее языком протянут невидимый провод.

И в эту секунду в голову пришла мысль: очевидно, другого пути нет. Чтобы выбраться из этого ада, очевидно, остается только претворить в жизнь свое страстное желание.

– Моя просьба…

На кончике ее языка таяло белое мороженое. Она открыто посмотрела на него. Из глаз с монголоидным разрезом слабым огнем блеснул зрачок, не маленький и не большой.

– Я прошу тебя стать моей моделью.

Она не улыбнулась, не растерялась. Словно собираясь пронзить его тихим взглядом, просто пристально смотрела на него.