— Ну что ж, внучка, знатная работа, — казалось, старуха была удовлетворена тем, что наделала внучка. — Теперича слова мои ни явьм, ни навьим ушам не доступны будут.

Катя переводила взгляд с появившейся из воздуха свечи на серый сумрак вокруг, ошалело раскрыв рот:

— Вы, что, колдуньи?

— Э-нет, внучка, — улыбнулась старушка и любовно посмотрела на Ярославу. — Колдуньей у нас Ярушка будет, как вырастет да выучится. А я просто ведьма, — она многозначительно подняла вверх крючковатый палец. — Могиней меня величают.

При этих словах Катя ахнула.

— Ну, ты чего уставилась на меня, будто пень говорящий увидела? — усмехнулась старушка. — Ты лучше слушай…

— Сундук энтот, — она кивнула на притаившийся у стены кованный сундук, — с незапамятных времен в нашем роду хранится. И бабка моя о ем много чего знала. Да не обо всем сказывала, — старушка стукнула указательным пальцем по столу. — Ты, внучка, верно подметила, что связаны они как-то: твоя шкатулка и сундук энтот. О том я не ведала, теперь ясно стало.

— А откуда он у нас, бабушка? — это Ярослава, внимательно вглядываясь в привычную вещицу, все удивлялась.

— Говорю ж «со времен незапамятных». Еще бабка моя им владела, а до нее — ее. Ефросиньюшка-то у меня еще девчонкой сопливой бегала, когда бабка моя помирать собралась. Вот и сказала мне, что сундук беречь надобно, что с ним-де пророчество какое связано.

— А что за пророчество? — глаза у Ярушки округлились, превратились в два васильковых блюдца.

— Будто знание древнее через него прийдет, — старушка понизила голос до шепота. — И поведала она еще, как из того сундука в коридор тайный попасть, да как в том коридоре тропы открывать, али новые делать. Приметки расставлять. Сколько лет живу на свете, а чудес, какие на тех тропах открываются еще не видывала. И вот прямо супротив меня сидит еще одно чудо.

Она замолчала. Посмотрела на Катю через свечное пламя:

— Родня мы с тобой, значит. Ты — по ту сторону хода, я — по энту. Ты в своем времени, я — в своем.

Катя замерла:

— Это как?!

Могиня задумчиво качнула головой, встала, прошлась вокруг стола:

— Такие вещицы только внутри рода передаются, от отца к сыну, от матери к дочке. У нас повелось, что от бабки к внучке. Оттого, в Еяросиньюшке моей сила совсем иная скопилась, матушки моей, знатной травницы.

Катя пожала плечами:

— Я не знаю, откуда у моей мамы эта шкатулка. Может, подарил кто… Или купила.

Могиня расхохоталась так, что серый туман, напущенный Ярушкой, забеспокоился, вихрем взвился к потолку.

— «Подарил»… «Купила»… Ой, видать, не научили тебя ничему. Кто ж такие вещи покупает-продает?! Они и служить-то не будут чужаку! А тебе, видишь, сослужили. И то, что кошка Могиня к тебе в дом проходила через нее — верное доказательство родства нашего.

— Ну, может быть, — Катя неуверенно кивнула, — Вы моя прабабушка.

— Да так и есть. И секрет твоей шкатулки нам всем открылся, а твоим разбойникам — нет. Потому как кровь в нас единая бежит.

— Бабушка Могиня? Так если Вы — эта самая кошка и есть, да шкатулки связаны, может, мне снова в сундук нырнуть, да в коридоре оказаться и все посмотреть, грифона найти? Может, я тогда маму найду? — с надеждой посмотрела на нее Катя.