— Почему загадочный? Это широко известный в узких кругах Абелим Мультис рао Сель-Мааби — покровитель редких талантов и коллекционер уникальных жемчужин.

Мне оставалось только уповать на то, что алхимик знает, о ком говорит, потому что времени отрепетировать придуманную историю у нас не было.

— Как интересно! Не знал, что у него появился амулет мгновенного переноса, — усмехнулся тар Турмалинский.

— В смысле?

— Смысл в том, братик, что я вместе с Абелимом был на острове Шеиль и точно знаю, что он планировал отплыть только ближе к концу недели. Ты же, как я понимаю, только что из столицы. Так что при всем желании он не мог оказаться там вместе с тобой.

Младшенький нервно мялся, затягивая паузу, и явно был близок к тому, чтобы совершить опрометчивый поступок.

— Я не говорил, что шейх лично передал мне дар. — Наконец-то он взял себя в руки. — Наложницу привез поверенный.

— Почему-то мне кажется, что ты пытаешься меня обмануть, — задумчиво произнес новоявленный тар. — Уверен, что ничего не хочешь рассказать?

— Да, — упрямо ответил Лазар.

«Молодец мальчик! Держись — мы выкрутимся. Только не показывай меня своему братцу. Голос у него что-то очень знакомый, не к добру это», — вот такие мысли крутились в голове, пока я прислушивалась к чужому разговору.

— В таком случае я настаиваю, чтобы ты продемонстрировал мне свою «редкую красоту».

«Нет, только не это. Только не сейчас. Я не готова!»

— Боюсь, что ты будешь сражен наповал и заберешь у меня девочку.

— Бояться никто не запрещает, но на демонстрации лица настаиваю. Ну же!

— А может, как раз наоборот?

— В смысле?

— Ну, может, она что-нибудь другое продемонстрирует, а лицо не будет?

В первый момент я растерялась, услышав подобное предложение. Но тут воображение, воспитанное на проделках, которые мы устраивали с принцессой, подкинуло интересную идею. Встав на цыпочки, я прошептала на ухо Лазару просьбу о посещении «нужной» комнаты.

— Да, Армесана, конечно. — Схватив колокольчик для вызова прислуги, мой «господин» адресовал следующие слова брату: — Ты так напугал бедную девушку, что ей требуется уединиться. Надеюсь, не возражаешь, чтобы служанка проводила ее в ближайший будуар?

— Говоришь, так сильно напугал, что она… кхм… неожиданно. Ладно, пусть облегчит… свою грешную душу, а после закончим разговор.

На этих словах в гостиную просочилась — иначе и не скажешь — молоденькая горничная и повела меня навстречу спасению. Уже взявшись за ручку двери, я оглянулась, чтобы присмотреться к будущей жертве моих планов повнимательнее. Копна темных волос на затылке, высокий рост, выправка явно военная… Последний пункт подтолкнул меня к мысли, что надо бы подробнее расспросить Лазара о его брате. К тому же голос нового тара, его фигура, походка, пока он подходил к окну, — все это напоминало мне старого знакомого, и я молилась Извечным, чтобы это был не он.

Комната для личных уединений оказалась оформлена с поистине тарским размахом: расписные стены, вдоль которых стояли кадки с вьющимися растениями, зеркало в массивной раме от пола до потолка, комод, небольшой шкаф, парочка кушеток и трельяж. Она оказалась настолько большая, что в ней легко отгородили ширмой два угла, в которых можно было уединиться с шедевром столичных мастеров — самоочищающимся горшком.