И вдруг, едва подошел к пролому, ноги начали застывать. Он в страхе опустил голову, волосы встали дыбом. Ступни превратились в камень! Серый с багровыми прожилками гранит — крепкий, но мертвый камень.

— Наконец-то, — прошептал он. — Отмучался...

Ноги отказывались повиноваться, но он заставив себя двинуться в пролом, затем потащился, громыхая каменными ступнями по вздыбленному полу. Оказывется, не удалось бы пересидеть в каменном мешке без окон или в жарких странах Песка! Не так, так иначе, но смерть свое возьмет...

На той стороне мрачного зала лежал, разбросав лапы, громадный зверь. Морда была втрое крупнее бычьей, покрыта панцирем, но зверь лежал недвижимо, из пасти как выползла струя черной крови, так и окаменела.

— Кто это вас так, ребята, — сказал Мрак с угрюмым удовлетворением. — Вроде бы не я... Или все-таки я? Что-то с памятью моей сталось...

Он заставил себя тащиться дальше. Холод поднялся уже до середины голени, но колено еще из плоти, суставы хрустели, но сгибались. Он тащился, сцепив зубы, счет его нелепой жизни шел уже не на дни, даже не на часы.

Из-за одной двери послышалось пение. Тягостное, леденящее душу. Он качнулся в ту сторону, покрепче перехватил секиру.

Дверь распахнулась с треском. В мрачной палате, освещенной красными факелами, стоял жертвенный камень, а вокруг медленно шли по кругу четверо волхвов в черном. Их фигуры с надвинутыми на лица капюшонами вселяли дрожь. Мрак зябко повел плечами.

И тут увидел на камне человеческое тело, накрытое белым. Руки были вытянуты, лицо вскинуто к потолку. Глаза закрыты. Так же лежала там, во дворце Маржеля. И здесь, у темных сил, она все такая же покорная жертва.

— Бей! — хрипло вскрикнул он.

Хотел кинуться на них, но тело отказалось повиноваться. От ног поднимался холод смерти. Уже выше колен обратилось в камень, отяжелело, ноги не гнулись. С руганью, едва не плача от отчаяния, он каменно зашагал вперед. Волхвы оглянулись, один небрежно отмахнулся. Из его ладони вылетел сноп искр, метнулся в сторону Мрака.

Воздух сгорал на пути волховской силы, а когда искры ударились в его тело, запахло горелым мясом, но еще больше — паленым камнем. Мрак изогнулся от боли, но все так же каменно шел на волхвов преисподней.

Волхв только успел распахнуть глаза, как что-то тяжелое размозжило ему череп. Второй в недоумении забормотал, удар оборвал его на полуслове. Третий прямо из ладоней метнул слепяще белые лучи, и секира угодила ему прямо в лоб.

Четвертый оказался мудрее: ринулся к выходу. Мрак, не в состоянии гнаться на каменных ногах, что омертвели до развилки, метнул вслед секиру. Угодила в затылок рукоятью, но волхв рухнул как подкошенный, руки разбросал, не копыхнулся.

— Что значит добрый удар, — пробормотал Мрак, — никакое подлое колдовство не устоит...

Правда, поправился про себя, если бы не та поддержка, на которую все намекают, то удар мог бы не получиться таким хлестким.

Он обернулся к Светлане. Ее безупречно чистое лицо было спокойным, глаза закрыты. Пухлые губы чуть приоткрылись, словно в последний миг прошептала чье-то имя.