Мрак стряхнул Хрюндю с мешка на землю, его разбитые пальцы торопливо развязывали веревку. Выхватил секиру как раз, когда зверочеловек замахнулся мечом.

— Последний бой, — прохрипел Мрак.

Он ожидал смерти, но к удивлению легко отразил первый удар. В глазах зверочеловека вспыхнули огоньки. Он отступил, затем набросился с утроенной силой. Мрак с трудом отражал удары, горбился, падал на колени, поднимался, отодвигался. Но все еще оставался жив, мелкие раны не в счет, дивился себе, а тут один зверь захрипел, выронил оружие и схватился за грудь.

Удивленный Мрак с удвоенной силой завертел чудесной секирой. Когда осталось двое зверей, он заорал дико, прыгнул вперед, ударил, и зверь отшатнулся с раздробленным лицом. Кровь брызнула струями, он упал навзничь, забился в корчах.

Вожак с мечом выглядел хоть и свирепее остальных, но вожаком стал не зря — попятился, выставил перед собой меч, но не нападал. Глаза, крохотные как у комара, рассерженно сверкали из-под выступающих вперед надбровных дуг. В пасти блестели белые зубы, а красный язык двигался неуловимо быстро, как багровая молния. Шипящий голос, от которого по спине пробежали мурашки, произнес растерянно:

— Такого еще не было.

— Да ну? — ответил Мрак еще более хрипло, так что голос казался совсем звериным. — Побывал бы здесь летом!

— Ты... — прошипел-прорычал зверь, — ты... защищен.

— Да ну, — удивился Мрак искренне. — Колдовством?

— Волшебством, — ответил зверь и отступил еще.

Мрак держал секиру наготове. Спросил, часто дыша, не в силах даже смахнуть пот и кровь с лица:

— Волшебст... волшбой?

— Чарами, — повторил зверь. — Всякого человека защищают обереги. Но это такая малость, что плюнуть и растереть. Но тебя защищает... даже не знаю что.

— Да, — сказал Мрак с угрозой, — у меня кое-что есть в мешке. Так как что лучше убирайся, пока я добрый.

Зверь попятился, острие меча все еще смотрело в сторону Мрака:

— Есть сила выше. А слыхал о ней, когда был человеком. Но ты-то с такой рожей! Да и то...

— Да и то? — переспросил Мрак, видя что зверь попятился еще больше и готовится убежать. — Что за «да и то»?

— Разве что она чиста, — прорычал зверь, — и постоянно думает о тебе, ждет тебя! Но таких женщин не бывает.

Он повернулся и огромными прыжками унесся во тьму. Оттуда прозвучали стертые слова, и Мрак не был уверен, какие расслышал, а какие додумал:

— И чтоб любила, как никто и никогда...

Cердце Мрака екнуло. Боясь поверить, он даже задержал дыхание и так шел, пока грудь не заходила ходуном. Это ветер, сказал себе. А когда в трубе воет, то вообще такое выговаривает...

Жаба похрюкала над ухом, соглашалась. Она всегда соглашалась, пока ее носили на себе.

Далеко впереди начало вырисовываться что-то неясное. Мрак ускорил бег. На красном истекающем кровью небе зловеще проступали черные стены.

Темно-красные быстро бегущие тучи цеплялись за острые зубцы, из ран хлестала дымящаяся кровь. По левой стене пролегала широкая извилистая трещина, а в обращенной к Мраке стене зиял пролом, в который протиснулся бы всадник на коне.

Еще не успели, подумал он с облегчением. Заделать щели, натаскать камней да заново выложить пол, это ж за один год не починишь, что дерзкие пришельцы из верхнего мира тут натворили за полдня!