Недоставало околеть вот так, мелькнула мысль. А бахвалился: на бегу, в полете, на скаку... Стиснул челюсти, пошире расставил лапы. Постоял, борясь с головокружением и слабостью. Дверь то исчезала в красном тумане, то угрожающе приближалась. Он заставил лапы переступать одна за другой, взбираться по таким высоким ступенькам.

Он услышал далекий крик. Звякнул металл, крик оборвался. Вдалеке простучал топот ног. Что-то в нем было тревожное, воровское, и Мрак поспешно выдвинулся в щель, огляделся.

Коридор пуст, страж явно стоит у входной двери. Когда людей мало, лучше держать их в узловых местах. А развилка подземных ходов еще за сотню шагов за поворотом. Только бы не свалиться, а там он помнит тот камень, от которого веет холодом...

Задевая одеждой в зубах стену, он добрел до нужного места. Стиснул зубы, ибо волчьими лапами камень не сдвинуть, подпрыгнул с усилием и грянулся всем телом о каменный пол. Перед глазами поплыли красные пятна. В голове раздался звон. Он кое-как подцепил камень негнущимися пальцами, выдвинул. Из тайного хода пахнуло холодом. Он сунулся в щель, но плечи не позволили пролезть.

Застонал, снова обратился в волка. Красные пятна слились, а звон стал оглушающим, будто его накрыли огромным колоколом и били со всех сторон огромными молотами. Наощупь отыскал дыру, и тут звон оборвался. Он ощутил, что падает в бездну.

Лапы дергались от холода. Перед глазами были скрюченные пальцы, что упирались в серую глыбу стены. От чувствовал себя так, словно по нему проскакала тяжелая конница Боевых Топоров. По стене перестали порхать красные мухи, и он понял, что уже в безсознательности задвинул камень.

Во рту ныли зубы. Он в изумлении понял, что все это время не выпускал из пасти, будь волчьей или человечьей, крохотный кинжальчик Кузи! Не настоящий, потому лезвие из старого таинственно мерцающего серебра, а рукоять вовсе из золота, самого мягкого и никчемного металла...

Снизу тянуло холодом, слабо журчало. Ручеек трудился во тьме на глубине одной-двух саженей, не будь плит, выбрался бы наружу прямо во дворце. Самому бы выбраться, подумал тоскливо, а он о ручейке! Хотя, странный зверь человек: знает же, что ему не осталось жизни, так нет же, ползет, обламывая ногти, карабкается, будто не все одно где помереть.

Кое-как оделся, постоял у одной потайной двери, у другой. По спине побежал холодок. Везде пахнет кровью, смертью. А ведь в этой части детинца, как он помнит, они пятеро не дрались!

В покоях царя Додона лежали трое убитых. Мрак скользнул в комнату, перевернул их на спину. Двое телохранителей, один из воевод... Где Додон? Что происходит?

Он услышал быстрый частый перестук детских сандалий. Через щель в приоткрытой двери мелькнуло платьице Кузи. Она бежала по коридору, обеими руками прижимала к груди растолстевшую сонную Хрюндю.

— Я здесь, — сказал тихонько Мрак.

Кузя в испуге повернула голову, на бегу сменила направление, с разбегу кинулась ему в объятия:

— Я принесла Хрюндечку!

Жаба радостно скакнула на Мрака, едва не опрокинув Кузю толчком мощных задних лап. Мрак пошатнулся, Хрюндя набирет вес, обрастает мышцами, сказал раздраженно: