– И сколько ты собрался отсиживаться? – поинтересовался Сергей. – Они ведь не отстанут, клык на холодец! Застрянем – через час здесь будет половина шипомордников Чернолеса. И надолго нам хватит патронов?

– У меня четыре снаряженные обоймы. Ещё в рюкзаке пачка, двадцать штук – и всё.

– А у меня и того меньше. Такой боезапас мигом сожжём, а потом – штыком отбиваться?

– Да я что, я ничего. – уныло отозвался Петюня. – Ты егерь, тебе виднее…

Первую тварь Сергей снял в прыжке, из правого ствола. Выстрелом из левого, в упор, разворотил загривок второй, попытавшейся проскользнуть низом, и едва в этом не преуспевшей – ещё мгновение, и шипы пропороли бы егерю бедро. Следующие отпрянули от тычка рогатиной и попятились, подарив драгоценные секунды на перезарядку.

Слева часто захлопал карабин. Силы удара пуль промежуточного патрона 7,62 миллиметра не хватало, чтобы гарантированно свалить шипомордника – подстреленные заполошно чирикали, свистели, вертелись на месте, пытаясь дотянуться до ран.

Затвор СКС клацнул и встал на задержку. Петюня воткнул новую обойму, загнал в магазин патроны, но выстрелить не успел – особенно крупный шипомордник, перемахнув через сородичей, обрушился на него сверху.

У челнока было не больше мгновения, чтобы спасти свою жизнь. И он не подкачал: припал на колено и принял трёхпудовую тушу на штык. Гадина извернулась, силясь достать жертву скорпионьим хвостом, но тут штык сломался и тварь отлетела в сторону, шмякнувшись о колонну. На смену ей пришли две другие – низко припали на передние лапы и поджали хвосты для прыжка «колобком». Петюня, вконец потерявший от страха голову, перехватил карабин за ствол и замахнулся, как бейсбольной битой – словно собирался отправить в аут эти смертельно опасные мячики.

По ушам ударил шипящий свист. Первая тварь опрокинулась на бок – из лопатки у неё торчал хвостовик арбалетного болта. Вторая сиганула в сторону и исчезла в завесе проволочного вьюна.

– Эй, сюда ходи, прикроем, да?!

Новый залп – на этот раз к арбалетам присоединились помповые ружья. Хлёстко, как пастуший кнут, ударила винтовка. Пятеро стрелков растянулись в цепь поперёк улицы. Командовал тот, что стоял в середине – здоровенный, широкоплечий, в выцветшем пиксельном камуфляже и оранжевом, лихо заломленном на ухо берете. За поясом кинжал-кама в чеканных ножнах, у ног захлёбывается утробным рыком кавказская овчарка.

– Воккха стаг, могушалла муха ю хьян[4], Ваха! – Сергей помахал владельцу берета. – Сказать не могу, как я тебе рад!

Чечен в приветственном жесте поднял над головой СВД.

– Спецназ своих не бросает, Бич! Услышал стрельбу – ну, думаю, хорошие люди в беду попали, помогать надо. Молчать, Абрек!

Огромный пёс недовольно заворчал. На Сергея он не смотрел – провожал недобрым взглядом жёлтых глаз удирающих по Большой Ордынке шипомордников. Под густой шерстью дрожали натянутые мускулы: стоит хозяину подать знак, и сорвётся с места – рвать, давить.

– Здравствуйте, уважаемый Ваха! – Петюня опасливо выглянул из-за колонны. – Вы собачку-то попридержите, а то, как бы она моего Мойшика не кусила.