До конца весеннего семестра Кристофер ходил по Везделкам вместе с Такроем и ни разу не был там один. Казалось, что запас экспериментов дяди Ральфа неисчерпаем. Кристофер с Такроем направлялись в Первые Миры, Третьи, Пятые, Седьмые и Девятые. Потом в Восьмые, Шестые, Четвертые и Вторые. Всегда в таком порядке, каждый раз в разные части этих Везделок.

Всегда их ждали люди с горами пакетов, в которых, судя по весу, лежали очень разные предметы. В Первых Мирах их ожидали громоздкие и тяжелые пакеты, а в Четвертых — гладкие коробочки. Во Вторых и Пятых от пакетов пахло рыбой и они были влажные, что и понятно, ведь в обеих Везделках было много воды. В Восьмых Мирах от женщин всегда пахло чесноком и этот же запах источали свертки.

Кристофер познакомился с людьми, которые готовили пакеты, и каждый раз, загружая повозку, болтал и смеялся с ними.

Со временем колдуны дяди Ральфа усовершенствовали повозку. К концу семестра она стала двигаться самостоятельно, и Такрою с Кристофером больше не нужно было перетаскивать ее через долины в Междумирье.

По правде говоря, эксперименты стали таким обычным делом, что не сильно отличались от школьных занятий. Кристофер думал о своем, пока работал, — именно так он поступал на уроках магии, английского и в школьной церкви.

— Почему бы нам не заглянуть в Одиннадцатые Миры? — спросил он как-то, шагая по долине в Первых Мирах.

Сзади плыла повозка с тяжелым грузом.

— Никто не ходит в Одиннадцатые, — кратко ответил Такрой, явно желая сменить тему.

Но Кристофер не унимался, и Такрою пришлось пояснить:

— Там живут странные, недружелюбные люди, если их вообще можно назвать людьми. Никто о них ничего толком не знает. Это все, что мне известно. Ну, кроме того, что это не миры, а один мир.

Дальше Такрой говорить отказался, и это встревожило Кристофера, уверенного, что приятель знает больше. Всю неделю у Такроя было плохое настроение. Его престарелая леди слегла с простудой, и пришлось снова позвать строгую девушку с флейтой…

— Где-то в нашем мире, — вздохнул он, — бродит девушка, которая играет на арфе. Она не сердится, когда я становлюсь прозрачным, но между нами так много препятствий!

Такрой повторял это постоянно, и у Кристофера в голове сложилась романтическая картинка: страждущий влюбленный Такрой мечется по своей мансарде.

— Почему дядя Ральф не хочет, чтобы я пришел к тебе в Лондоне?

— Я же тебя просил, Кристофер, не надо об этом, — сказал Такрой и замолчал, погрузившись в туман Междумирья.

Повозка плыла за путешественниками. Романтическая сторона жизни Такроя не давала Кристоферу покоя весь семестр, особенно после того, как выяснилось, что никто из мальчиков не встречал в жизни найденышей.

— Вот бы мне быть найденышем, — сказал Онейр. — Тогда бы не пришлось продолжать дело отца!

Тем временем в школе началась суматоха перед пасхальными каникулами. Мама написала, что он должен приехать к ней в Геную, но в последнюю минуту передумала и решила ехать в Веймар, где для Кристофера не было комнаты. Ему пришлось одному провести в школе почти целую неделю каникул, пока заведующая не написала дяде Чарльзу, а тот не согласовал с другим братом папы, дядей Конрадом, что мальчик приедет через четыре дня. Между тем школа закрывалась — и Кристофера отправили пока к дяде Ральфу в Лондон.