Сквозь зеленоватые клубы дыма от драконьей крови было видно, как дядя Ральф топчется в клетке, наступая на блюдца с кошачьей едой и замахиваясь на Трогмортена жезлом. Кот двигался быстрее дяди и жезла, но достать дядю через его броню не мог. Положение получалось безвыходное.

Кристофер оглянулся и увидел рядом радостно улыбающегося Габриэля. «Похожая улыбка была у него на лице, когда мы подняли в воздух того обитателя Одиннадцатого Мира», — подумал Кристофер.

— Ну что, дадим коту немного позабавиться? — спросил Габриэль.

Кристофер кивнул. Доспехи дяди исчезли, под ними оказался рыжий твидовый костюм. У Трогмортена тут же появилось семь лап, три головы, когти-бритвы, он зашипел и забрызгал слюной. За секунду ему удалось несколько раз прогуляться вверх и вниз по дяде. Спустя еще пять секунд кровь полилась рекой, и Кристоферу стало жалко дядю, поэтому, когда через полминуты Трогмортен с рычанием куда-то исчез, Кристофер вздохнул с облегчением.

А кот был уже в руках Богини. Он отчаянно вырывался, но девочка сказала:

— Нет, Трогмортен. Я говорила тебе и раньше, что нельзя царапать лицо! Это очень дурно.

— Дурно или нет, но мне понравилось, — с сожалением сказал Габриэль, бережно наматывая что-то невидимое на руку. — Симонсон, — позвал он, — это вы отвечаете за клетку? Пока он отбивался от Трогмортена, я отнял у него магию. Уберите клетку и заприте его где-нибудь до приезда полиции.

С этим возникли сложности: едва клетка начала подниматься, Трогмортен метнулся к ней и попытался пролезть внутрь. Дядя взвыл. Тогда один из конюхов забрался под потолок и отцепил канат с клеткой. Та с ужасным грохотом упала на пол, дядя снова оказался под ее защитой, а Трогмортен, истошно вопя, начал носиться вокруг.

Когда в конце концов клетку сдвинули, из лужи крови посреди звезды поднялся серебристый столб. Он поднимался все выше и выше, постепенно принимая очертания человека, и наконец из него выступила женщина в серебряном платье, серебряной маске и с серебряным копьем.

Богиня задрожала от страха и спряталась за Кристофера.

— Серебро, — предупредил он. — Я ничего не смогу сделать.

Он сжал зубы. Первый раз за все время Кристофер почувствовал, как беззащитен и гол человек с одной-единственной жизнью. Богиня метнулась к Габриэлю и схватилась за его черный сюртук:

— Это Ашет! Спасите меня!

— Мадам, — вежливо сказал Габриэль привидению, — чему мы обязаны честью узреть вас в нашей скромной обители?

Привидение проницательно поглядело в щелки маски сначала на Габриэля и спрятавшуюся за него Богиню, потом на Кристофера, на клетку и на всеобщий беспорядок в холле.

— Я надеялась, что это более респектабельное заведение, — сказала женщина глубоким мелодичным голосом и сдвинула маску с лица.

Посмотрев на это лицо, Кристофер почувствовал себя круглым идиотом в тигровой шкуре с навешенными на нее побрякушками.

— Матушка Праудфут! — воскликнула Богиня.

— Я давно пытаюсь прорваться сквозь эту пентаграмму, дитя мое, — раздраженно проговорила матушка Праудфут. — Тебе следовало со мной посоветоваться, прежде чем принимать столь важное решение. Ты ведь знала, что я непременно изменила бы для тебя правила, если бы могла. — И, повернувшись к Габриэлю, добавила: — Вы выглядите достаточно солидно. Это вы тот самый главный волшебник Двенадцатого А, де Витт?