Выводы по итогам оперативного изучения конторы, в которой трудился журналист Повзло, были достаточно лестными для Агентства:

1. Агентство журналистских расследований в настоящее время представляет собой устойчивую работоспособную развивающуюся структуру, приспособленную к выполнению задач сбора, хранения, обработки, публикации или легализации в иной законной форме информации о негативных процессах в жизни города, лицах, причастных к ним.

2. В связи с этим названное объединение представляет собой несомненный интерес для установления с ним информационного взаимодействия в целях обеспечения общественного порядка и законных интересов граждан, решения вопросов охраны гражданских прав и свобод и контроля за деятельностью властных и коммерческих структур в Санкт-Петербурге.

3. Отмеченный потенциал возможностей Агентства и его сотрудников требует особой осторожности в выборе средств и методов сбора информации, диктует повышенные требования к эмоционально-нравственной и правовой основе их профессиональной деятельности, организации контроля за их работой.

И тем не менее — несмотря на все положительные характеристики Агентства журналистских расследований — один из его руководителей явно пришел к неправильным выводам в своем расследовании — хотя, как это ни парадоксально, двигался в общем-то в правильном направлении.

Майор Рощин внимательно слушал монолог Николая Повзло, отмечал незнакомые для себя факты. Отмечал, что, так же как и он сам, журналист обладает неполными, фрагментарными знаниями… Рощин о происшедших событиях знал больше, много больше журналиста-расследователя. Он уже сумел идентифицировать человека, который назвался Валентином. И понял, что самодеятельность Коли рубила подходы к тем людям, которые руководили действиями Валентина. Он уже знал, что БМВ преступников, расстрелявших Валентина, врезался во время преследования в столб освещения. Скорость была огромной. Водитель погиб на месте.

Рощин слушал Повзло и медленно закипал. Он чувствовал, что снова начинает подниматься давление и не исключен приступ. Майор следственной службы ФСБ был очень выдержанный человек. Взорвался он, когда уже выдыхающийся Николай Повзло сказал:

— Мне плевать, что вы со мной сделаете. Вы ведь даже своих сотрудников не щадите.

— Что это вы имеете в виду? — спросил Рощин.

— Капитана Ряскова, господин майор. Вы же его грохнули, когда он, по-видимому, решил о ваших махинациях…

— Мальчишка! — почти выкрикнул Рощин. — Журналисток! Мудак! Ты знаешь, как это было? А, сказочник?

— Я… — начал Коля, но майор хлопнул ладонью по столу и сказал:

— Молчать! А было все, Николай Степанович, совсем по-другому.

Золотой ангел на шпиле Петропавловки летел в косом потоке ветра с дождем. Над ним стремительно проносилось серое клочковатое небо. Ветер с Балтики гнал по Неве крутые валы в пенных барашках, швырял их на гранитные опоры Троицкого моста. Маленький черный буксирчик с широкой красной полосой ватерлинии беспомощно болтался на волне. Он шел вниз по течению, к устью, и не мог выгрести против волны и ветра. За те шесть минут, что Дуче наблюдал за ним из окна кабинета, суденышко едва преодолело половину акватории между Троицким и Дворцовым мостами. Погодные условия 19 октября девяносто восьмого были в Санкт-Петербурге жесткими. Порывы ветра достигали двадцати трех метров в секунду. Уровень воды в Неве поднялся ночью на два метра сорок сантиметров выше ординара. На Петроградской стороне и на Васильевском вода уже заливала отдельные участки. Ветер ломал деревья, опрокидывал рекламные щиты, рвал провода.