Магическим зрением прохожу по кишке, внимательно отслеживая порезы и проколы. Обнаруживаю еще одно повреждение кишечника. Думал — будет больше, но стрела как-то умудрилась протиснуться между петлями кишок. Теперь — аккуратно собираю вместе разорванные концы кишки, и начинаю точечными импульсами магии ее сращивать. На руки, на кишку льется, капает липкая жидкость — это организм борется с ранением и выделяет белок который должен закрыть и дыры в кишках, и отверстие в брюшине. Пока не останавливаю этот «дождь» — мне нужен материал для строительства новой стенки кишки.

Заканчиваю, проверяю сделанное, и берусь за другую кишку. Тут прокол небольшой, тут полегче. Закончив, останавливаю «белкопад» — вот так спайки между кишками и образуются, достаточно получить даже небольшое ранение брюшины, пусть даже сделали всего лишь прокол, чтобы сунуть туда камеру и осмотреть кишечник — все равно организм воспринимает это все как рану и запускает процесс выделения из крови специального белка — фибрина. Меня некогда учили медицине. Я помню.

Все. Готово. Теперь — насколько могу, рукой очищаю поверхность сращенных кишок от выпавшего содержимого. Неприятно, да…но куда деваться?

Заканчиваю. Сейчас сюда бы налить специального геля, но…«бы» мешает.

Разрез на животе совсем не проблема — ерунда, в сравнении с тем, что я сейчас делал с кишками. Через десять минут на месте раны только розовый рубец, а еще через пять — уже и не поймешь, что тут раньше случилось. Так…белая, едва видная зрению полоска. Силен я стал, силен! И это мне нравится больше, чем убивать.

Остальные ранения совсем не сложные. Тоже разрез, удаленный наконечник, и…раны как не бывало. Все вместе заняло около часа, но оно стоило того. Отец мог не дожить до места. И как-никак…он одно из основных наших боевых орудий — если не считать меня. Нам еще долго тут сидеть, да сдерживать этих чертовых степняков!

***

— Господин! К тебе парламентеры от императора! Хотят говорить только с тобой!

Голос за пологом был подобострастно учтив, но сам обладатель голоса заглянуть за полог так и не рискнул. Страшно! Собиратель в последнее время стал совершено непредсказуем — прикажет, и тут же вызвавшему его неудовольствие человеку сломают спину. А потом срастят, и снова сломают. И снова срастят. Он однажды приказал так сделать больше тридцати раз — сидел, ел, улыбался, смотрел и слушал, как выгибается и вопит несчастный, наслаждался хрустом позвонков и судорогами несчастного. Ну а в конце концов милостиво разрешил отрубить ему голову. Что и проделала эта проклятая девка, которая ходит исключительно в одной набедренной повязке, а то и вовсе без нее. Проклятая демоница!

А виноват несчастный был только в том, что слишком внимательно, без уважения смотрел на Собирателя, и скорее всего что-то злоумышлял. Ну, это так Собиратель сказал. А злоумышлял или нет — теперь уже и не дознаться. Останки бросили в реку, на поживу вконец зажиревшим речным тварям. Им в этом году много досталось корма, очень много.

— Ясное дело — со мной! Не с тобой же! — хохотнул Собиратель, и у гонца отлегло с души: в хорошем настроении, не казнит.