Я прижала ее к груди и поинтересовалась, так ли любит она меня, как прежде, на что Тереза ответила, что забыла обо мне на то время, пока была в будуаре. Еще бы! Она неистовствовала и яростно получала наслаждение, но я не хотела упрекать ее в этом — даже наоборот, я завидовала. К тому же мне так понравилась идея годмише, что я предложила купить его как можно скорее. Затем мы принялись рассматривать кольцо, которое со времени прихода Терезы домой так и валялось на кровати, завернутое в банкноту. Она примерила прекрасное ювелирное украшение с сапфиром на палец, и оно пришлось ей впору. Терезе вообще очень идут любые украшения — я бы тоже с удовольствием осыпала ее драгоценностями!

Более того, я захотела взять другую горничную, чтобы Терезе не приходилось выполнять работы по хозяйству, но она настояла на том, чтобы я не лишала ее забот по дому. В итоге мы сговорились на том, чтобы взять женщину для выполнения самых трудных работ, а Тереза стала для меня настоящей компаньонкой — подругой, с которой не стыдно появиться в свете. Она играет на фортепьяно, поет, и мы ежедневно музицируем вместе. Она представляется вдовой и носит обручальное кольцо, подаренное ей дядей. Мне кажется, она так прелестна, что ты тоже полюбишь ее, возможно, даже больше, чем меня…

Твоя Сесилия.

Калькутта, 11 февраля 18… г.

Мне кажется, Сесилия, что эта Тереза — и впрямь весьма приятная особа. Я начинаю проникаться к ней теплыми чувствами. Хотя мне трудно судить издалека, правильно ли ты поступаешь, так ярко проявляя свои добрые чувства к ней, но я не осуждаю тебя — ведь подчас даже самый простой каприз может решить человека рассудительности!

Например, в тот день, когда я поцеловал нежное плечико Доры в саду у генерал-губернатора, я рисковал честью — ведь меня могли выгнать как простого слугу! Я до сих пор не могу понять, что меня на это толкнуло — возможно, тайный голос (хотя я не очень верю в «тайные голоса») или, скорее, непреодолимое желание прикоснуться губами к ее коже…

Мне не дают покоя мысли о Валентине. Твоя сестренка — настоящая проказница! Надо бы забрать ее из этого странного пансиона, но не спешить выдавать замуж, а подыскать действительно хорошего человека — такого, как я. Подозреваю, что таких не очень-то много… Вначале я прочил ей Жерара, но после твоих комментариев убрал его из списка кандидатов.

Меня не сильно удивили твои рассказы о ней. Помнишь ту ночь, когда перед отъездом она пришла к нам в спальню пожелать спокойной ночи? Я подхватил тогда ее маленькие грудки, просвечивающие под ночной рубашкой, и попросил показать их, чтобы сравнить с твоими. Но ты рассердилась и прогнала ее, сказав, что это неприлично. В этот момент в ее глазах засветился гнев — гнев настоящей обиженной женщины, и ее маленькая рука задрожала в моей. Вспомнив об этом, я не слишком удивился твоим словам о том, что она уже не то невинное дитя, что приезжало к нам в гости когда-то.

Надеюсь, после моего возвращения мы предадимся утехам все втроем. Конечно же, я не буду заходить дальше некоторых разумных границ. Держу пари, в ту ночь, о которой я пишу, маленькая Валентина еще долго не могла уснуть в своей кровати, пока не испробовала все те ласки, которые подарила сейчас и тебе…