Эти новые отношения нанесли мне рану и причинили боль — но сладостную боль, помнить о которой я буду еще долго. Возможно, чистосердечное признание облегчит эту боль, но я не могу обещать, что больше никогда к ней не вернусь.
Вчера утром мы с моей компаньонкой отдыхали у меня в спальне в ожидании завтрака. Я получила от отца письмо: он просил съездить в Сен-Жермен и осмотреть небольшой сельский дом, который хотел приобрести и переделать впоследствии в охотничий павильон. Я отчего-то была раздражена и расстроена, хотя ничего, казалось, этому не способствовало — погода стояла прекрасная, теплая для зимы, светило солнце… Возможно, все дело в том, думала я, что я уже давно не чувствовала мужского тела над собою и внутри себя. Я поняла, что хочу освежить ощущения, и рассказала об этом Терезе. Она крайне удивилась — ведь у меня был муж! Но ты дал мне карт-бланш на подобные выходки, о чем Тереза могла и не знать. Мысль о соитии не давала мне покоя с самого утра — я во что бы то ни стало хотела удовлетворить это безумное желание. Тереза заявила, что я перестала ее любить, но я поспешила ее успокоить. Ведь у бедняжки никогда не было настоящего любовника, или, во всяком случае, она никогда не испытывала в объятиях мужчины того блаженства, что испытывала я. Она целиком посвятила себя женщинам и только в их объятиях впадала в истому. Но наслаждение, которое дает любовь мужчины, это сладчайшее, острое, подчас болезненное чувство — оно не может быть сравнимо с ласками женщины. Пускай любовник может быть менее опытен, нежели женщина, в искусстве предварительных ласк; он может не знать, где сокрыто то или иное потайное местечко; но нет ничего лучше для женского организма, чем одиннадцать сантиметров умелой мужской плоти, заливающей распаленное влагалище обильным потоком спермы. Вот где сокрыто истинное женское счастье!
Тереза помолчала с минуту после моего страстного монолога, а после предложила мне завести любовника. Я задумалась: ведь завести любовника из своего круга означало бы стать предметом неистовых сплетен в свете! Все знают, что мой муж в отъезде, и любой мой необдуманный поступок вызвал бы самые потрясающие предположения и мог бы выставить тебя, Лео, на посмешище. Я решила, что безопаснее всего будет отправиться в Сен-Жермен — выполнить папино поручение, а затем вернуться в Париж и попробовать найти себе приключение в ресторане. Мы с Терезой всегда выглядим лучше, чем любая из посетительниц кафе на Бульварах, рассудила я, так что нам не должно было бы составить труда найти там кого-нибудь. Да и знакомых в таком месте не должно было быть…
Тереза по-прежнему была неспокойна. Она боялась встречи с родственниками, полиции, возможных болезней, грязных притонов — всего, но мое шутливое предложение позвать в спальню консьержа или кучера вызвало у нее ярое отторжение.
Мы быстро позавтракали и оделись. Я настояла, чтобы костюм был неброским, но теплым и надела сама серый жакет с юбкой, дорожную шляпу и теплое манто, Тереза оделась в новый костюм — это сделало нас похожими на представительниц буржуазии.