– И где, говоришь, Степан со своим семейством?

– К доктору ушли, уж час прошел, скоро будут, – зло выплюнула девушка, с тоской понимая, что она переднюю – то дверь прикрыла, а сама –то вышла через двор, значит, и идти ей дальше, а это верный путь попасться в руки кузнецу. – А ты посиди вон на скамейке, половик кину и дождёшься.

– А ты краса ненаглядная в дом пусти, – ухмыльнулся Яшка и приблизился почти вплотную к Марфуше, – а там глядишь я, и согрею тебя. А Степан придет, так скажем, что любимся и свадьбу сыграем, хоть завтра. Моё слово крепкое, ты только скажи!

– А больно нужен ты, бабник окаянный, – оскалилась Марфуша, понимая, что ходу – то ей попросту нет.

Сплошной забор закрывает её от всех соседей, и никто точно не придет на помощь. А кузнец он в почете, скажет, что девка порченная, поразвлечься пришел, так вера ему будет, а не ей. И всей деревней утопят её в сплетнях а ещё и позлорадствуют , что так и надо выскочке. А Любка, которую он по лесу мял и тискал по кустам, ещё и порадуется, почешет язык с соседками.

– Ну, это ты по первости так выступаешь, – горячее дыхание обожгло, а сильные руки больно стиснули не такие уж и хрупкие плечи девушки, – а там узнаешь, какой я горячий да живой. И баловать тебя, заразу буду, подарки дарить, всё что захочешь, – пухлые губы кузнеца прижались к её рту, не давая отвернуться, и Марфуша скривилась, бестолково барабаня по сильному мужику своими руками.

– Уйди, постылый, – пыталась она вывернуться, но Яшка уже нащупал ручку двери и, распахнув её, втолкнул девушку во двор. Но на подошвы валенок налип снег, и Марфа не удержалась, поскользнулась и упала спиной вниз, распластавшись на полу. Шубка распахнулась, открыв расписное льняное платье и голые ноги, ведь девица собиралась быстро набрать воды и тут же вернуться обратно, а потому не поддела теплые штаны.

– А мы посмотрим, уйду я или нет, – кузнец склонился над испуганной Марфушей, протянул руку и схватил ворот шубейки, чтобы рвануть и распахнуть её, воспользоваться женской беспомощностью. – И лучше покорись, не строптивься, легче будет, а уж со Степаном я потом решу дело. Им – то выгоднее, если ваш дом останется Лисовым, а ты пойдёшь ко мне хозяйкой.

– Не бывать этому, – Марфа попыталась отпихнуть руку здоровенного мужика, но получилось, будто бы ударила по крепкому дереву. Ему ничего, а у самой руки отбиты.

В ответ Яшка насел на Марфушу сверху, заломив ей руки за голову и удерживая их одной рукой, чтобы в этот момент склониться и поцеловать девушку.

– Сопротивляйся, заноза моя, я же именно так и люблю! – жар снова обжег девичье лицо, и она задергалась, впрочем, снова безуспешно.

Марфуша свободно вздохнула спустя долгую минуту, но рано. Яшка, отцепив пальцы от лица, решил начать своё подлое дело и, наклонившись, потянув руку назад, коснулся голой ноги, от чего девушка забилась, завизжала, надеясь, что кто-нибудь услышит и поможет. Но лучше бы это был Степан или Олёнка!

– А ты кричи, кричи, – хрипел, словно одурманенный собственной безнаказанностью, кузнец, отпустивший девичью ногу и теперь шаривший в собственной ширинке одной рукой, а другой по-прежнему удерживая запястья Марфуши, – так лучше будет, поверь мне. Моя покойная жена сама просила, чтобы я так делал, нравилось ей это, шибко. И другим нравится, но я буду только твой, уж больно ты засела в сердце…