— Выручайте! Хрущ дубраву заполонил. Всю зелень грозится начисто свести.

Мы бросились в лес, как на пожар, и сейчас же приступили к делу— не мешкая расстилали под деревьями брезент, самые отчаянные верхолазы забирались наверх и во всю мочь трясли ветви. Хрущи дождём сыпались на брезент, а девчата сгребали их в мешки. Мы тогда двойную благодарность заработали: и от лесников, и от свинарок. Так что добывать лакомства колхозным хрюшкам нам было не в новинку.

Первый жёлудь, который мы подняли в лесу, Наташа немедленно попробовала на зуб.

— Крепкий орешек! Как только наши хрюшки зубы не поломают?!

— Не поломают. Шестьдесят процентов крахмала. Наши предки из желудёвой муки хлеб пекли, — солидно проговорил Николай.

— А ты откуда знаешь? — усомнилась Наташа.

— Знаю.

— Вычитал где‑нибудь и хвалишься.

— Может, и вычитал.

Мы рассыпались по дубраве, а Жучка носилась между нами, словно чёрная молния. Как ни увлечены мы были делом, но громкого — на весь лес — призывного лая Жучки невозможно было не услышать. Ясно, что она обнаружила что‑то интересное. Иначе не стала бы лаять так громко, настойчиво, а главное — не сходя с места.

Пал Палыч первый поспешил к месту происшествия. Оказалось, что Жучка обнаружила залёгшего на зиму и уже крепко спавшего ежа. Облюбованное и ухоженное им логово было сооружением в общем‑то нехитрым, даже совсем нехитрым, но практичным и удобным: и подстилка кое–какая имелась, и кровля из прутиков. Но главное — место ёж выбрал отличное: в нише под раструбом коряжистых корней старого дуба.

Жучка вся напружинилась — хвост вытянут, как железный прут, глаза горят, острая мордочка тараном нацелена в ежа, уши торчком, не шелохнутся. Вот–вот цапнет зверя!..

Пал Палыч ласково потрепал Жучку по кудлатому загривку и спокойно сказал:

— Не надо! Ежа трогать не надо.

«Ну, не надо так не надо. Я своё сделала — привела вас к нему, а что дальше — вам видней».

Жучка непременно ответила бы на ласку Пал Палыча такими словами, если бы умела говорить. Но говорить она не умела и поэтому просто спокойно и по–доброму завиляла хвостом и оставила ежа в покое.

Наташа немедленно начала фантазировать:

— Это, наверное, тот самый ёж, которого мы тогда выручили.

— Не вы, а мы с Васей, —ревниво поправил её Николай.

— Это все равно. Вы тоже наши.

— Того ежа давно в живых нет, — сказал Вася. — Мы когда его нашли? Когда маленькие были.

— Ну, мы и сейчас не особенно большие. — Наташа не без ехидства смерила взглядом некрупного Васю и снова занялась ежом.

— А если его за нос потрогать — он не укусит?

— Ежи не кусаются, — снисходительно объяснил Николай.

— Не скажи, Коля, —поправил его Пал Палыч. —Ёж умеет за себя постоять. И зверёк он очень коварный. Тяпнет за ногу — не возрадуешься.

— Ой! Давайте лучше уйдём, — дурашливо встревожилась Наташа. — Ещё и в самом деле проснётся и тяпнет.

— Нет, Наташа, теперь он до полного весеннего тепла залёг. Ежи — неженки, холода не терпят. Но тревожить его, конечно, не надо.

Мы отошли от ежиного логова, а Пал Палыч, запоминая место, заметил с удивлением:

— Он ведь именно с южной стороны себе поддубное зимовье выбрал. И кто его научил?! А вот гляди ж ты, безошибочно определил, где юг, где север.