Не смотря на раннее время, там было полно людей и все были заняты каким-то делом. Пришлось попаданцу, для облегчения мочевого пузыря обойти дом. Присмотревшись к занятию Васюринского и Татаринова, также явно не выспавшихся, он понял, что они заняты допросом. Причём, допрашиваемый, рыжий, светлокожий молодой парнишка был отнюдь не татарином.

— Доброе утро всем! Иван, что случилось?

— Не зараза, так понос! Вчера заметил, что у старого Митрохи глазки подозрительно бегали. Засомневался на его счёт, попросил своих пластунов присмотреть за его двором. А в самую темень среди ночи из его двора попытался вывести лошадь на поводу вот этот дурачок. И имя у него подходящее, Балда, сынок Митрохи. Хлопцы его тихонько захомутали и доставили ко мне. Я кликнул Татарина, всё же земли здесь войска Донского, самоуправничать (Татаринов хмыкнул) мне негоже. Поспрашали мы его, без жесточи, ласково, можно сказать. Он и всё нам выложил. Отзывчивый на ласку оказался. Выяснилось, что храбрый и верный защитник православия, атаман Митроха, которого никто в предательстве заподозрить не мог, давно азовскому паше обо всём в Черкасске тайком докладывает.

— И что же теперь делать?

— Ну, с этим посланником и его папашей сомнений никаких нет, раки в Дону за зиму сильно оголодали, подкормить надо. Да вот беда, там ещё жена, три девки и пацан малолетний в хате живут. Они тоже, не дай бог, могут знать. Придётся тогда грех на душу брать. Оставлять в живых осведомлённых о твоей тайне никак нельзя.

Аркадий представил, как режут глотки детям, и ему поплохело. Впрочем, ненадолго. Боль в собственных ранах и ушибах быстро вытеснила сопереживание ни разу им, не виденным девушкам и пацану. Здесь как раз подошли трое характерников и предложили ему полечиться, к великому его облегчению.

Вторую часть совещания начали с обеда. Опять и сытного и вкусного. После чего Аркадий встал.

— Ну, люди добрые (?), чего надумали? Оставим всё как есть, или менять под себя будем?

Казаки дружно, хоть и вразнобой заверили его, что намерены менять плохую судьбинушку.

— Если хотите изменить печальную участь для своих детей и потомков, то вам надо строить государство. Живя вот, как вы сейчас живёте, никого вам от сильного врага не защитить. Слишком уж вас мало, да и прокормить вы себя не можете. На вас и походом идти не обязательно. Перекрыть доступ сюда хлеба и вам конец. Сами перемрёте. Это-то вам понятно?

На сей раз, гул одобрения был откровенно жидковат. Отказываться от своих обычаев казаки не рвались. Но послушать, что скажет пришелец из будущего, всем хотелось.

— Понимаю, от обычаев отказываться вам — нож острый. Только вот если царь-батюшка по неизбывной своей доброте не пришлёт вам хлебушка и в этом году, многие из вас до следующего года доживут? Приедут татары осенью и плетями погонят выживших в полон. Так? — сгустил краски Аркадий.

Ответом стало молчание. Соглашаться было стыдно, а спорить… голодно было на Дону. И на урожай надеяться не приходилось. От татар-то, попрятались бы, не в первый раз такие напасти случались. Да обидно прятаться, если силу в себе чуешь.