Быстро выяснилось, что вокруг табора крутились несколько чамбулов, общей численностью около тысячи человек. И, естественно, тысячи три-четыре лошадей. В походы на одной лошади ни татары, ни казаки никогда не ходили. Чего хотели эти храбрецы, было непонятно. Слово храбрецы здесь употреблено в самом что ни на есть прямом смысле слова. Одолеть тысячу запорожцев засевших в таборе они вряд ли смогли бы и имея десятикратное численное преимущество. А при приблизительном равенстве в людях, они, не имея шансов на победу, очень сильно рисковали. Несравненно лучше вооружённые и обученные военному делу казаки, могли сильно огорчить татар, не смотря на, вроде бы, безопасное расстояние, которого они придерживались. И татары не могли этого не понимать.

Гетман поломал голову над странным поведением татар, но ничего путного в неё не пришло. Придерживать табор, ради подхода мощного подкрепления не было смысла, так как такого подкрепления не могло существовать. Крымский хан только что закончил распрю с буджакскими татарами, говорят, на Молдавию походом собирается. Да и в союзе он сейчас с запорожцами. Нарушать мир ему самому невыгодно. Турки намертво застряли в Персию, куда сам Пилип собирался, на помощь шаху. Если татары собирались налететь и, застав врасплох, погромить-пограбить, то непонятно, почему не убегают, убедившись, что врасплох застукать не удалось? Так и не придумав ничего, гетман начал соображать, как бы побольнее наказать наглецов, выместить на них злость за собственные неудачи последних дней.

Но и здесь его ждала неудача. Какой-то запорожец в одиночку рванул между двумя чамбулами прочь от табора. Странно, но его отъезд вызвал большое оживление, улюлюканье и азартные выкрики. Будто казаки спорили, будто на гонках. В данном случае спорить было не о чем. Казак на одной кобылке убежать от двух чамбулов никак не мог. Его заведомо скоро догонят и поймают. Подбежавший казак разъяснил ситуацию.

— Батьку, путайте ноги своего жеребца, … Срачкороб, чтоб его…, ракету свою пускать будет, татар на нас погонит.

–..!

Гетман вспомнил свои ощущения при первом пролёте этого дьявольского изобретения Москаля-чародея, и его отвратительное настроение стремительно ухудшилось. Ведь действительно тогда чуть не усрался. Но что поделаешь, соскочил с коня и спутал его ноги, потом, подумав немного, положил спутанного коня на землю.

Тем же самым занимались все казаки табора, поминая своего неудобопроизносимого собрата подходящими прилагательными и существительными. Он же скакал во всю прыть прямо от табора, вытягивая за собой сразу два чамбула, то есть сотни три-четыре всадников. Наглец и не подумал прикинуть вариант не срабатывания ракеты.

Срачкороб хорошо рассчитал. Догоняя его чамбулы сблизились, передние всадники в них уже раскручивали арканы, горя желанием лично поймать беглеца, когда тот соскочил с лошади, пропав, таким образом, из поля зрения казаков. Все замерли, кое-кто, успевший сделать на него ставку, с замиранием сердца. И тут все Срачкороба услышали. Точнее, услышали леденящие сердце и кровь звуки, которые она издавала при полёте. Многие закрыли уши руками, но помогало это слабо.