Клиос остановился, позволив поводьям упасть на землю. Невысокая лошадка, бредущая позади него, почти пони, покрытая густой курчавой шерстью, меланхолично остановилась и тут же начала искать под снегом траву.

- Да, я - сквалыга[2], крохобор и скупердяй, но клянусь Бездной, я знаю, как делать деньги. И здесь их полно. Много ли торговых караванов ходят ко всем этим Кланам Заросшей Пятки? А я скажу тебе – нет! Мо-но-по-лия, - по слогам с нескрываемым пиететом произнёс Клиос и зажмурился от удовольствия.

Удовлетворившись этой отповедью, гоблин вытащил головку сыра из одного из бесчисленных коробов, рюкзаков и сумок, усеивающих лошадку, как блохи – дворнягу. Хрумкая сыром, он снял ведро, притороченное к сбруе за крючок, и налил в него воды из большого меха, который с кряхтением достал из рюкзака.

Сам чудовищных размеров рюкзак, висящий у него за спиной, являлся любовью и гордостью Клиоса. С ним он начал свой путь в царство коммерции и с ним же, если верить его последней воле, написанной нечитаемым почерком, намеревался быть похоронен.

Тяжеловоз понял бесполезность поисков травы и, тряся длиной гривой, начал медленно хлебать воду из ведра. Спереди донёсся ритмичный, но приглушённый стук ног.

Клиос поднял взгляд и тут же встряхнулся. Высокая гибкая девичья фигура с решимостью атакующей кавалерии неслась в его сторону.

- Любая встреча – это потенциальная сделка, - промурлыкал гоблин и принял, как ему показалось, позу внушающего доверие собеседника.

Он выставил ногу вперёд, выпрямил указательный палец, приподняв руку, словно собирался сделать научное открытие, и распрямил плечи.

Девичья фигура при ближайшем рассмотрении оказалась статной орчанкой, закутанной в меха. Не особо чистые, на самом деле, частично измазанные в грязи, и, кажется, крови, но такой опытный торговец, как Клиос, знал, что внешний вид клиента не должен служить препятствием для взаимовыгодных торговых отношений.

Однажды он выторговал редкие кристаллы у какого-то племени разумных грибов, говоривших со скоростью ползущей улитки. Переговоры заняли у него два дня, и эта сделка до сих пор являлась ему в счастливых сновидениях. Правда засохшие кровавые корки, виднеющиеся у орчанки на животе, всё же немного смущали гоблина. Разбойники и лиходеи скрывались повсюду.

Голову беглянки покрывала плёнка наледи, а рот закрывала обледеневшая повязка, завязанная на затылке. За спиной виднелась длинная ручка топора, а скорость, с которой она переставляла ноги, внушала уважение.

За короткий миг достигнув Клиоса, девушка, молча, в одно слитное движение подхватила с земли ведро, частично разбрызгав его содержимое и побежала дальше, засунув в него голову.

Вся заготовленная речь застряла у него в горле непроизнесенной. Рот Клиоса распахнулся, да так и остался открытым. Лишь лошадка мягко фыркнула, будто соглашаясь в этой оценке с хозяином.

- МОЁ ВЕДРО! – возмущенный вопль, раздавшийся сзади, Фурии пришлось проигнорировать. Бежать, склонив голову вниз, и так оказалось весьма непросто. Вся концентрация уходила только на то, чтобы удерживать равновесие, готового опрокинуться тела.