Кондраш срочно позвонил Репьеву, Репьев — Уманову. Глава седьмого объединения вызвал дядю Витю и приказал: «Давай как обычно!» Кудесник перемонтажа пошарил по полкам, заглянул во все шкафы и подсобки: «Нету!» — «Как — нету?» Обыскали все углы и закоулки, провели служебное расследование, и выяснилось невероятное: картина смыта, причем обманным способом, без малейшего разрешения начальства! Полетели головы, а уцелевшие лишились тринадцатой зарплаты. Уманов слег с неподтвердившимся инфарктом и переждал бурю. Делом сразу заинтересовались в КГБ, ведь за вычетом добытого серебра Жарынин нанес ущерб государству в размере 860 358 (восьмисот шестидесяти тысяч трехсот пятидесяти восьми) руб. 49 коп., затраченных на производство фильма. А это, между прочим, хищение в особо крупных размерах…

И Диму, который уже успел хлебнуть диссидентской славы, обжить лучшие московские салоны инакомыслия, выпить на брудершафт со светочами неброского сопротивления, отмстить неверной жене в объятьях раскомплексованных антисоветчиц, — арестовали прямо в ресторане Дома кино на глазах у коллег, изнывавших от тайной зависти: власть делала Жарынину биографию. На следующий день Непилова собрала вещи и ушла к Взорову, подав на развод, чего делать, конечно, не следовало. Узника совести можно разлюбить, ему можно изменять направо и налево, его можно бить по щекам и заставлять кормить чужих детей, но разводиться с ним нельзя ни в коем случае. Неинтеллигентно! Молодая глупая Ирочка этого просто еще не знала. Подлец Взоров бросил ее через полгода. Актерская карьера тихо не задавалась, ролей не было. Подученные режиссеры объясняли, что у нее де немодная внешность. Тогда Непилова, первая в Москве, решилась на рискованную пластическую операцию и стала похожа на пьющего прапорщика. Тем не менее после Перестройки она удачно вышла замуж за полупарализованного шотландца и поселилась в его неотапливаемом родовом замке на берегу холодного моря.

…А московские кухни содрогались от страшных вестей: коммуняки не только смыли великий фильм, но и упрятали молодого гения за решетку. Радиоголоса негодовали, в рукописных журналах, выходивших тиражом от двух до пяти экземпляров, печатались восторженные рецензии на уничтоженную ленту, члены Гельсингфорсской группы разразились новой инвективой. В итоге, возмущенный Запад отказался поставлять в СССР трубы большого диаметра для газопроводов. Скандал обрастал слухами, мол, Жарынин в тюрьме объявил голодовку, был жестоко избит, помещен сначала в карцер, а потом в больницу. В зарубежной прессе развернулась могучая кампания за освобождение узника совести. Окрыленные изменой Непиловой, несколько пассионарных молодых евреек объявили готовность выйти за Диму замуж, чтобы, когда он выйдет из тюрьмы, перенести его на своих узеньких плечах из Красного Египта в Свободный Мир. Слухи множились, становясь все невероятнее: поговаривали, будто фильм смыли по приказу Политбюро. Как известно, старенький Брежнев любил в дачном уединении посматривать новинки советского и мирового кино, но увидев «Двоих в плавнях», он впал в неописуемую ярость и получил апоплексический удар, из-за чего нижняя челюсть окончательно вышла у него из повиновения, и это, без сомненья, ускорило падение тоталитаризма, ибо на смену генсеку, едва ворочавшему языком, со временем пришел Горбачев, болтавший так много, быстро и бестолково, что никакой общественно-политический строй не выдержит!