– Не знаешь, случайно, куда они направятся? – спросила Рэйчел.
– Знаю. Фергус говорил, они едут на север, укреплять позиции Нью-Йорка.
– Ты его видел? – Рэйчел заинтересованно повернула голову, и тени от листвы скользнули по ее лицу.
– Да, он приходил вчера. Теперь, когда армия с тори уйдут, он будет в безопасности.
– В безопасности, – повторила она с легким скептицизмом. – О какой безопасности можно говорить в наши дни?
Из-за жары она сняла чепчик и убрала спутанные темные волосы за уши.
Йен улыбнулся, но ничего не сказал. Рэйчел не хуже него знала, насколько зыбко сейчас их положение.
– Еще Фергус говорил, что британцы хотят разделить колонии напополам, – добавил он. – Отделить север от юга и воевать по отдельности.
– Правда? – удивилась она. – А он-то откуда знает?
– Болтал с одним британским офицером, Рэндоллом-Айзексом.
– Со шпионом? И на кого же он шпионит?
Рэйчел поджала губы. Йен не знал, что именно квакеры думают о шпионаже, но уточнять не стал. Мировоззрение квакеров – слишком деликатная тема.
– Что толку гадать? Он выдает себя за агента Америки, но вполне может служить и другой стороне. Сейчас, в военное время, никому нельзя верить.
Рейчел повернулась к нему, сложив руки позади себя и опираясь спиной о ствол дерева.
– Даже мне?
– Тебе я верю. И твоему брату – тоже.
– И собаке. – Она покосилась на Ролло, который извивался на траве, чтобы почесать спину. – А еще, наверное, дядюшке и тетушке, Фергусу и его жене? Кажется, у тебя много друзей. – В легкой тревоге Рэйчел вдруг подалась к нему. – Рука сильно болит?
– Терпимо.
Улыбнувшись, Йен пожал здоровым плечом. Левая рука болела адски, но с перевязью было чуть легче. Топор раскроил плоть и сломал кости. Тетушка сказала, повезло еще, что сухожилия уцелели. А мышцы заживут, и кости срастутся…
Ролло, например, уже совсем оправился от огнестрельной раны и, пачкая нос в траве, угрем скользил по кустам.
Рэйчел вздохнула и наградила Йена строгим взглядом из-под темных бровей.
– Ты думаешь о чем-то грустном. И я хотела бы, чтобы ты делился со мной своими мыслями. Так что не так?
Все не так, а дальше будет только хуже… Только как ей об этом сказать?..
Однако промолчать Йен не мог.
– Кажется, мир летит в тартарары, – выпалил он. – И ты одна остаешься собой. Ты единственное… единственное, что держит меня на земле.
– Правда? – Глаза у нее потеплели.
– Сама знаешь, – грубовато ответил он и отвел взгляд. Сердце колотилось. Вот и все, подумал он вдруг со смесью тревоги и восторга. Он начал говорить, не в силах удержать в себе слова, и ему было все равно, что будет дальше.
– Я знаю, кто я такой, – чуть неловко, но вполне решительно сказал Йен. – И ради тебя готов стать квакером. Но в душе понимаю, что это не для меня. Не мой путь. А ты бы не хотела, чтобы я шел наперекор своей природе и притворялся кем-то другим.
– Верно, – тихо проговорила она. – Не хотела бы.
Он открыл было рот, но слова внезапно закончились. Йен сглотнул – во рту вдруг пересохло. Рэйчел тоже сглотнула – он видел, как вздрогнула ее шея, открытая и загорелая. Солнце льнуло к ее коже, превращая бледный зимний цветок в спелый каштан.