– Господи, Эрик, а это ты откуда знаешь?! – От удивления Анна забыла даже про свой коньяк и про свои «откровенные» желания, кажется, тоже.

– Тебе какую версию, цензурную или нецензурную? – А вот Эрик про коньяк не забыл, спросил и тут же сделал аккуратный глоток.

– Давайте, граф, нецензурную, – пожала плечами Анна. – Поздно уже жалеть.

– Я тебе уже рассказывал про Эвр?

– Да. Ты там…

– Начало пропустим, – остановил ее Эрик, – оно все равно к Вольтеру никакого отношения не имеет. Но в семь лет… Ну, я думаю, что мне тогда было около семи, я ведь не знаю точно, когда родился… В общем, в семь лет я попал в приют в маленьком городке. Городок этот – он называется Туманная долина, – расположен далеко от крупных центров, в диких, неосвоенных горах… Неважно. Важно другое, люди там, Нин, живут, как жили когда-то до технической революции на Старой Земле. Очень простая жизнь. Незатейливая. Никакого головидения, никакой электроники… Но зато там была библиотека бумажных книг, которой, так уж вышло, пользовался я один. В горах холодно не только зимой, а сплю я мало. Три-четыре часа, не больше.

– Серьезно? – не поверила ему Анна.

– Слово офицера, – улыбнулся Эрик, придумав хороший, как ему показалось, ход. – Сама сможешь убедиться.

– Трепло! – Анна наконец вспомнила о коньяке и сделала еще пару глотков. – Так что там со сном?

– Ночью все спали, а я читал. Впрочем, не ночью тоже. Надо же было чем-то занять свой день?

– А учиться, когда?

– Видишь ли, Нин, в приюте не было учителей. Были малограмотные наставники, которые учили детей азам грамоты и арифметике, ну и всякой прочей ерунде по мелочам. Был еще священник… лютеранский пастор… В общем, жили мы там просто. Шесть часов в день работали на благо приюта. В этом я всегда участвовал от и до. Затем четыре часа занятий, на которых мне нечего было делать, так как и читать, и считать я уже умел, и два часа «закона божия», но я и там был предоставлен самому себе. Пастор не хотел, чтобы я мешал ему, задавая «умные» вопросы, а мне было все равно, что читать: Библию или Коран. Я вырос среди такой швали, которая ни во что не верила… Ну, и я был таким. Поэтому большую часть дня был предоставлен самому себе. Поесть, помыться, подраться, наколоть дров, поплавать в горном озере и снова подраться… В общем, у меня оставалась уйма свободного времени, чтобы читать все подряд. Ну, я и читал. Узнал, знаешь ли, массу всякой всячины, до сих пор все думают, что это результат «прекрасного» домашнего образования.

– Знаешь… – бокал Анны снова опустел, и она протянула его Эрику. – Я знаю, ты никогда не врешь. И все, что ты рассказываешь, правда. Но слушаю тебя и не верю.

– Почему? – спросил Эрик, наливая коньяк в ее бокал.

– Наверное, потому что, если поверить во все это, можно сойти с ума от жалости и гнева, – она взяла из его руки бокал и на мгновение опустила взгляд. – То, о чем ты рассказываешь… Я думаю, ты не рассказываешь и малой доли правды о том, через какой ад тебе пришлось пройти. А мне, чтобы додумать, просто не хватит воображения. И еще потому что в большинстве случаев ты больше граф, чем все, кого я знаю.