А реакции у Мартына и воришки были очень похожими, что забавно. Оба просто взяли с серьёзным видом, поблагодарили и пошли переодеваться. Мартын, мне показалось, не знал, как реагировать, а пацан просто очень смущался и пытался не выдать бурю эмоций. И так уже спалился, когда радовался своей комнате. А тут я ещё одеждой добить решила. Думаю, когда я говорила ему, что принесу новую, он не поверил. Тяжко ж ему по жизни пришлось…

Но не будет о плохом, когда всё идёт хорошо.

Что ещё хотела сказать. Мартын, да, точно.

Он аутист. Классический такой, думаю, с рождения. Никакого удара не было. Или был, но не он причина такого состояния. Я поняла это, когда изучала чертежи погреба. Они с Чейзи вдвоём занимались измерениями и переносом их на чертёж. Мальчик разметил всё прямо на земле шагами и направляющими чёрточками, а Мартын неожиданно взялся углём переносить на кусок ткани. Получила я сие творение в руки, прошлась по погребу, и что-то показалось мне странным. Присмотрелась, и…

Удивительно, но Мартын умудрился перенести план идеально точно!

Я, чтобы убедиться в своей теории, даже сделала подобие линейки из длинной прямой щепки. Вымеряла расстояния между точками на полу погреба, а Мартын в это время по памяти оглашал, сколько здесь ступней Чейзи. Малыш всё мерял именно так, называл, а мужчина зарисовывал. И это при том, что порой отрывался поменять ведро с мыльной водой Висте. У него в башке таймер стоит. Мартын рассчитал, как быстро Виста использует одно ведро в среднем, и почти идеально попадал каждый раз. Его даже звать не надо было, так она сказала.

Так вот, я сравнила измерения с чертежом, сделанным Мартыном, и поразилась. Глазомер у него просто невероятный! Тогда-то я и заподозрила у мужчины классический аутизм. Ведь при таком состоянии есть некоторые особенности. Аутисты зачастую в чем-то гении, особенно в том, что касается памяти. Помню, меня очень поразил один художник, который на огромном холсте, длиной несколько метров и высотой в человеческий рост, изобразил по памяти панораму — вроде бы, уже плохо помню точно — вида с колеса обозрения в Лондоне. Причём всё в мельчайших деталях нарисовал.

Я решила тут же запратоколировать способности Мартына. Подозвала его и попросила послушать, запомнить и повторить то, что скажу. А Чейзи и Вистой топтались рядом. Не вспомнила ничего лучше, чем стихотворение про берёзу. С детства в голове сидит, вот же въелось…

— Белая берёза под моим окном принакрылась снегом, точно серебром. На пушистых ветках снежною каймой распустились кисти белой бахромой. И стоит береза в сонной тишине, и горят снежинки в золотом огне. А заря, лениво обходя кругом, обсыпает ветки новым серебром! — Под конец я даже вошла во вкус. Лёгкие стихи, как музыка слетают с языка.

— Красиво! — это Виста расплылась в улыбке. — Ты сама сочинила?!

Ой нет, это уж слишком. Но как бы теперь…

— Монах, что научил меня рецепту мыла рассказал. Шао Линь.

Прости меня, великий поэт. Но я же не заявила, что монах и написал!

— Ну, Мартын? Сколько запомнил?

И да, он повторил слово в слово. Только без выражения. Но этого было достаточно. Мой диагноз подтвердился. Нет, я не претендую на врачебную точность, с большего. Итак, теперь у меня не просто слабоумный шалопай на попечении, а вполне гениальный аутист.