Шумно сглотнув, я постарался расслабиться.

— Эли, я просто хочу знать, что я сделал не так. Я не хочу снова совершить ту же ошибку.

— Снова? — повторила она, глядя на меня с недоверием. — Ты с кем-то встречаешься?

— Не смотри на меня так, — огрызнулся я. Боже, я и забыл, какая она подозрительная. — Ты думала, что я никого себе не найду, да? Учти, и ты, и твоя подруга Ли ошибаетесь. Вы все ошибаетесь.

Ее губы сжались в почти невидимую линию.

— Не подходи ко мне.

Я с удивлением обнаружил, что стою на расстоянии вытянутой руки от нее.

— Эли, я…

— Уходи.

— Эли…

— Сейчас я обойду вокруг квартала, а когда вернусь, тебя здесь быть не должно. Ясно?

Эли говорила со мной как с идиотом, неспособным осмыслить самые простые слова. Парни с форума «Засветившиеся» были правы, назвав ее злобной сукой.

— Ясно, — усмехнулся я.

— Вот и хорошо. — Эли резко кивнула, развернулась на каблуках и ушла не оглядываясь. Я смотрел ей вслед: натренированные от бега икры проступали из-под края юбки. И почему раньше она казалась мне особенной?

Я перевел взгляд на ее дом. Через неделю после того бессердечного сообщения Эли поменяла дверные замки — явно не ради безопасности, а ради ритуала. Я мог с легкостью разбить витраж на двери, просунуть руку и отпереть замок. Я мог бы перебить все ее уродливые стаканы-банки, в которых она подавала напитки, — они меня ужасно бесили; свалить с полок пафосные книги — сплошь биографии и политика, — которые, по ее словам, мне были недоступны; сжечь до основания дорогие свечи с запахом карамели. Я мог бы затаиться в темном углу ее дома, а когда Эли зайдет…

Нет.

Это не приблизит меня к Одри, а сейчас только она имела значение. Нельзя отвлекаться.

В пятницу днем Билл Ганновер вызвал меня к себе в кабинет, и, значит, суббота будет занята каким-нибудь проектом или подготовкой бумаг. Количество настоящих выходных за последние четыре года работы можно было пересчитать по пальцам, но я понимала, что это вынужденная жертва на пути к партнерству в фирме. Хотя с тех пор, как в мою жизнь ворвалась Одри, я стала выделять больше времени на совместный отдых: мы ходили по ресторанам и музеям, устраивали ей фотосессию то на фоне Мемориала Линкольна, то рядом с домом, раскрашенным под арбуз, на Кью-стрит.

Но в эти выходные ничто не мешало мне заняться работой, которую мог подкинуть Билл. Одри собиралась пойти на второе свидание с Максом Меткалфом, что меня одновременно и радовало, и беспокоило. Ситуация складывалась в духе романа «Уловка-22» Хеллера. Вдруг, если у них ничего не выйдет, и Макс вспомнит свою угрозу: «Лагерь никогда не забывается»? Или, наоборот, если отношения сложатся, и он расскажет ей про «Блэквуд» и Эмили Сноу? И как поступит Одри, узнав о случившемся тем летом? Она ведь не беспокоится о чужих секретах (к примеру, мне было известно точное количество мужчин, с которыми переспала наша общая подруга Жасмин, хотя сама Жасмин ничего подобного со мной не обсуждала) и может в одну секунду выложить информацию миллиону подписчиков. В общем, я даже не знала, какой из вариантов хуже.