И они удалились шумной толпой.

А Лана вернулась к своему шампанскому.

Настроение, и без того не очень радужное, стало еще мрачнее. Но не потому, что она осталась в гордом одиночестве в любимый праздник. И даже не из-за Руслана. А из-за подруг. Тани и Наденьки. Лане горько было осознавать, что одна из них пошла на пакость. Навредила ей, чтобы убрать со своего пути.

Лана расценивала это как предательство. А как еще назвать подобный поступок? Не подлость, но пакость… Вредительство.

«Кто же из них? – размышляла Лана, потягивая шампанское. – Таня или Надя?»

Сначала она решила, что последняя. Надя не скрывала своих намерений захомутать Руслана. И за мужиков бороться ей не привыкать, двоих из семей увела. Но чем дольше Лана думала, тем больше сомневалась. Наде, пожалуй, не пришло бы в голову подменить пузырьки. Если б она захотела убрать Лану с дороги, она скорее придумала бы что-нибудь попроще, но поэффективнее. Нашептала бы что-нибудь Руслану. Например, сообщила бы о том, что Лана увлекается уринотерапией. Это был ее излюбленный прием. Если Надя видела, что мужчина предпочитает ей другую, она подсаживалась к нему и доверительно сообщала о привычке соперницы пить мочу вместо лекарства. Обычно это срабатывало! Никому не хотелось целовать женщину, которая это делает.

Выходит, ее предала Таня. Да, она всегда была порядочным человеком. Но вдруг она устала от своей правильности? Порядочность не принесла ей никаких дивидендов. Живет с ребенком и отцом в маленькой квартирке, а ее бывший муж в «трешке», доставшейся ему от матери. Таня за свекровью ухаживала, хоронила ее на свои средства, а жилплощадь получил непутевый сын. Наденька подталкивала Таню к тому, чтобы подать в суд и получить хоть что-то. Но Татьяна только отмахивалась. «Найду себе нормального мужика, – мечтала она. – С квартирой. И заживу, как принцесса…»

У Руслана квартиры не было. Но деньги на нее имелись. Нелли рассказывала подругам о намерении брата приобрести жилплощадь. И не только в городе, но и за его пределами, что-то типа дачки. А Таня всегда любила огородничать. И, как все педагоги, обожала цветы, мечтала их разводить. Вот только негде было.

«Интересно, у кого из них больше шансов? – продолжила размышлять Лана. – На первый взгляд, у Нади. Она эффектнее. Фигуристая, высокая. Блондинка опять же. Пусть и крашеная. Однако Таня симпатичнее. Если на диету сядет и похудеет, будет картинка. К тому же она умница. С ней есть о чем поговорить. Шумна, чересчур активна, это да. Но некоторым нравятся такие женщины…»

На этом Лана оборвала свою мысль. Она не знала, какие женщины нравятся Руслану. По одной его жене судить трудно. В нее он влюбился в таком юном возрасте, что сам, наверное, не понял почему.

Лана поднесла ко рту фужер, но тот оказался пустым. Когда успела его опорожнить?

Налив еще шампанского, она вернулась к своим думам.

«А если это не Таня, не Наденька, а Нелли? – вдруг пришло ей в голову. – Почему я исключила ее? – И тут же ответила себе: – Потому что у нее нет мотива! И вообще… Это же Нелли!»

С сестрой Руслана Лана была откровеннее, чем с остальными. И именно ей поверяла некоторые свои секреты. Например, про то, что у нее был роман с мальчишкой, знала только Нелли. Остальным Лана не призналась. Боялась, что Таня осудит (она всегда смотрела на молодых людей до двадцати пяти как на своих учеников и считала их детьми), а Надежда в глубине души порадуется. Подумает: вот так королева! Докатилась до связи с малолеткой. Совсем, видимо, дело худо.