Лиз посмотрела на Эми.

— Видишь? Он думает, я потрясающая, а он — классный гений, так разве можно твое мнение сравнивать с его?

Эми не могла не улыбнуться.

— Послушай, когда ты снова захочешь начать жить, когда тебе надоест играть сестру Целомудрие, позвони мне. Я тебе кого-нибудь найду. Будем гулять вчетвером.

Эми наблюдала, как Ричи и Лиз вышли из бара, сели в желтую «Селику». Лиз — за руль. И рванула с места в таком визге шин, что все посетители «Погребка» повернулись к окнам, выходящим на Главную улицу.

Покинув «Погребок» без двадцати семь, Эми сразу домой не пошла. Бесцельно больше часа бродила по улицам, не особо поглядывая на витрины магазинов, не особо наслаждаясь теплым весенним вечером. Просто ходила и думала о будущем.

Когда появилась дома в восемь вечера, отец уже ушел в свою мастерскую. Мать сидела за кухонным столом, пролистывала журнал, слушала какое-то ток-шоу по радио. Перед ней на столе стоял ополовиненный стакан с водкой и апельсиновым соком.

— Если ты не пообедала на работе, в холодильнике есть ростбиф, — Эллен не оторвалась от журнала, чтобы посмотреть на дочь.

— Спасибо, я не голодна, — ответила Эми. — Много съела за ленчем.

— Как хочешь, — и Эллен прибавила громкости на радиоприемнике.

Эми поняла, что ее больше не задерживают. Поднялась наверх.

Провела час с Джоем, поиграла с ним в карты. Мальчик был сам не свой. Прежний кипучий, радующийся жизни Джой исчез после того, как мать заставила его избавиться от моделей и постеров монстров. Эми приходилось прилагать немало усилий, чтобы рассмешить брата, и он смеялся, но смех этот казался ей лишь ширмой. Внутреннее напряжение никуда не девалось, и Эми это очень не нравилось, но она не знала, как достучаться до него и поднять ему настроение.

Позже, в своей комнате, она вновь стояла обнаженной перед большим зеркалом. Критическим взглядом оценивала свое тело, пытаясь решить, действительно ли ни в чем не уступает Лиз. Ноги длинные, стройные. Бедра подтянутые, вообще у тела отменный мышечный тонус. Попка круглая, эротичная, очень упругая. Живот не просто плоский, но даже чуть вогнутый. Груди не такие большие, как у Лиз, но идеальной формы, торчащие вперед, с большими темными сосками.

Такое тело определенно создано для секса, для привлечения и удовлетворения мужчин. Тело куртизанки? Или, как сказала Лиз, интимной компаньонки? Ноги, бедра, ягодицы и груди проститутки? Для этого она рождена? Чтобы торговать собой? И податься ей некуда, кроме как в проститутки? Ей суждено проводить тысячи ночей, обнимая потных незнакомцев в номерах отелей?

Лиз говорила, что видит порок в глазах Эми. То же самое говорила и мама. Но мама считала, что порок — это чудовищное зло, которое нужно всеми силами подавлять. Лиз утверждала, что бояться порока нечего, наоборот, надо раскрыть ему объятья. Не было, наверное, двух более разных людей, чем мама и Лиз, но тем не менее обе увидели в ее глазах одно и то же.

И теперь Эми вглядывалась в собственное отражение в зеркале, заглядывала в окна своей души. Заглядывала старательно, но не увидела ничего, кроме поверхности двух темных и красивых глаз. Не смогла увидеть ни ужасов ада, ни благолепия небес.