Солдаты тут же схватили человека, а он надумал сопротивляться, так на нём платье дорогое тут же порвали и били его в кровь, а он орал:

— Неправедный суд, неправедный!

Его поволокли по полу и выгнали из зала.

— Подлость, — заорала Магда Липке, вскакивая с лавки и придерживая разодранное в лохмотья платье, — подлость, а не суд.

— Будешь ещё Трибунал облаивать, так мы тебе ещё и клеймо присудим, — тоже встал со своего места отец Николас и указал перстом на злую бабу, — на лоб! Угомонись жена, Богом тебя прошу.

Женщина села, но успокоиться, не могла. А брат Иона оглядел всех и продолжил, негромко:

— Петра Раубе, тебя Трибунал приговаривает бить кнутом у столба, десять раз, пусть муж твой заплатит пять талеров земли Рбенерее Трибуналу, также мы приговариваем тебя к усечению языка за навет и клевету.

— А-а-а, — заорала женщина, потом зарыдала.

А отец Иона говорил дальше:

— Марта Кройсбахер, приговариваем тебя бить кнутом у столба десять раз, пусть муж той заплатит за тебя пять талеров, приговариваем тебя, также, к усечению языка.

— О Господи, да за что же, — завыла толстуха, — это они меня подбили на клевету.

— За навет и клевету, — закончил брат Иона.

— Я не виновата, Господи, ну вы хотя бы денег у мужа не берите. Он убьёт меня.

— Не убьёт, — заверил толстуху отец Николас, — то грех, а вот поучить тебя, пускай поучит, чтобы урок был.

— Да и так уже будет, — рыдал женщина. — Не берите денег с него.

— Ему и самому урок будет, как в блуд ходить, — добавил отец Иоганн.

Бабы рыдали, их пришлось тычками затыкать, чтобы не мешали читать приговор отцу Ионе. Только злобная Магда Липке молчала, таращилась на судей да горела внутри огнём злобы.

— Трибунал приговаривает, — продолжал толстый прелат-комиссар тихим голосом, — Вольфганга Веберкляйна, писаря городского магистрата к десяти талерам земли Ребенрее штрафа в пользу Трибунала Святой инквизиции. За корысть. И пусть два талера, что взял за подлое дело, тоже принесёт.

Юноша встал и низко кланялся несколько раз судьям.

Волков думал, что уже закончили, но к его удивлению отец Иона продолжил чтение приговора:

— Святая Инквизиция также постановила, Гертруду Вайс, вдову… Её что-то нету здесь, — удивлялся монах, — ну да ладно, бить её у столба кнутом пять раз и взять с неё два талера земли Ребенрее штрафа в пользу Трибунала. А также пусть она день стоит у столба, чтобы все видели её.

Брюнхвалд озадаченно уставился на Волкова, но тот сам об этом слышал впервые. Он и сам был удивлён.

— Деньги все пусть выплати городской магистрат из казны, а город пусть потом все деньги взыщет с виновных.

Люди из магистрата и сам бургомистр рады такому раскладу не были, стояли с кислыми лицами. Да разве тут поспоришь?

— Святым отцам города Альк, ночью быть при осуждённых, исповедовать их и дать им причастие. На том всё. Трибунал свою работу закончил. Кавалер, добрый человек, проследите, чтобы приговор зачитали на рыночной площади и у главной кирхи города. Да, простит нас Господь.

Люди стали расходиться, женщины завыли снова. И с новой силой. Их потащили в тюрьму. Приговор Волков забрал у писаря и передал Брюнхвальду, а сам поспешил поймать бургомистра, и поймав его сказал: