– А вы в этом уверены? – спрашивает Джонни.

Они уже пересекли широкую Главную улицу. Джонни смотрит направо, потом налево: космофургонов нет. Справа – нагромождение валунов, слева – невероятно ровная пустыня.

– Абсолютно, – мрачно отвечает Одри.

Бетонная дорожка, ведущая к дому номер 247 по Тополиной улице, превратилась в выложенную плитняком тропу. Шагая по ней, Джонни видит поблескивающую в лунном свете сломанную шпору, которая лежит рядом с тропой.

– Мне сказал Сет… Иногда я слышу его голос прямо в голове.

– Телепатия?

– Да, похоже на то. И когда Сет ведет разговор на этом уровне, никаких проблем с общением у него нет. Изъясняется он ясно и четко.

– Но вы уверены, что говорит с вами именно Сет? Даже если в этом ошибки нет, вы уверены, что Тэк позволяет ему говорить правду?

Одри останавливается. Она все еще держит Джонни за руку. Теперь Одри поворачивается к нему лицом и берет Джонни за вторую руку.

– Послушайте, давайте разберемся с этим раз и навсегда, потому что больше для ответов на ваши вопросы времени у меня не будет. Иногда, когда Сет говорит со мной, он дозволяет Тэку нас подслушивать… Я думаю, Сет делает это для того, чтобы Тэк пребывал в уверенности, будто он слышит все наши мысленные разговоры. На самом деле это не так. – Она видит, что Джонни хочет заговорить, и крепко сжимает его руки, призывая к молчанию. – И я точно знаю, что Тэк покидает Сета, когда тот садится на горшок. Не забирается в глубь сознания, а выходит из него. Я это видела. Выходит через глаза.

– Через глаза, – зачарованно шепчет Джонни.

– Я говорю вам об этом, чтобы вы знали, что он перед вами, если увидите его. Пляшущие красные точки, как искорки над костром. Понятно?

– Господи, – вырывается у Джонни. – Да, понятно.

– Сет любит шоколадное молоко. – Одри вновь тянет Джонни к крыльцу. – Сами знаете, обычное молоко, смешанное с сиропом «Херши». И Тэк любит то, что любит Сет… на этом он и погорел.

– Вы добавили в молоко слабительного, не так ли? – спрашивает Джонни. – Сдобрили шоколадное молоко слабительным. – Он начинает хохотать. Да уж, жизнь, похоже, никогда не перестанет удивлять. Их шансы выжить в этом кошмаре определяются степенью расстройства желудка Сета.

– Сет сказал мне, что надо сделать, вот я и сделала, – отвечает Одри. – А теперь пошли. Пока он не может оторваться от унитаза. Пока еще есть время. Мы должны схватить его и вынести из дома. Вынести, прежде чем Тэк успеет вернуться в него. Мы можем это сделать. Тэк способен вселиться лишь в того, кто находится рядом с ним, несколько футов – это его максимум. Мы побежим вниз по склону. Понесем Сета. Я готова спорить, что не успеем мы добежать до магазина, как вокруг все начнет меняться. Только помните – действовать надо быстро. Никаких колебаний. Ни шагу назад, только вперед.

Она протягивает руку к двери, но Джонни останавливает ее. В брошенном на него взгляде Одри Джонни видит страх и ярость.

– Я же сказала, что мы должны войти прямо сейчас. Или вы меня не слышали?

– Слышал, но сначала вы ответите еще на один вопрос, Одри.

За ними с тревогой наблюдают с другой стороны улицы. Белинда Джозефсон покидает группу наблюдателей и идет на кухню, чтобы посмотреть, как Стив и Синтия приводят в чувство маленьких детей. Вроде бы у них это получается. Эллен еще всхлипывает, но уже не орет во весь голос. И Ральфи выдохся, как ураган, затихающий над материком. Белинда оглядывает кухню, продолжением которой теперь стал двор, потом поворачивается, чтобы вернуться к входной двери. Она делает шаг и замирает. Брови ее сдвигаются к переносице. Действительно, есть о чем подумать. В прихожую проникает лунный свет, поэтому силуэты она различает без труда. Проще всего узнать Брэда, не зря же они прожили бок о бок двадцать пять лет. Дэйв и Сюзи все обнимаются. А вот силуэта Кэмми Белинда не находит. Не находит, потому что Кэмми в прихожей нет. Нет ее и на кухне. Она поднялась наверх или ушла через двор? Возможно. И…