Мысленно я вернулась на несколько месяцев назад, к тому времени, как дети пробыли у меня восемь недель, а УДС попросило меня поприсутствовать на слушании дела с участием двух социальных работников, Карен и ее родителей (которые воспитывали старшую дочь, Деэнн). Насколько я поняла, меня пригласили лишь с одной целью: чтобы я рассказала о своем опыте общения с Карен с тех пор, как я познакомилась с ней в июне, и высказала свое мнение по поводу ее успехов. Когда пришла моя очередь, я высоко отозвалась о ее стараниях и добавила, что, как мне кажется, она со всей серьезностью относится к возвращению себе опеки над детьми. Пока я говорила, мы с Карен переглядывались и улыбались. Казалось, мы сдружились. Я довела до сведения соцработников, что Карен упоминала, сколь полезными оказались уроки родительских обязанностей, посещаемые по требованию. Все, что я увидела и узнала о Карен за краткое время нашего знакомства, внушало надежду.
Родители Карен, казалось, не были в этом уверены. Они качали головами и всем видом выражали серьезную озабоченность жизнью своей дочери и ее детей. Все время, пока я говорила, мать Карен заметно тревожилась, часто опускала глаза и смотрела на руки, сложенные на коленях. Она сидела неподвижно и молчала, но выражение ее лица было красноречивее всяких слов. Отец выражал чувства активнее: явно раздраженный, он ерзал на месте и качал головой.
В то время я думала, что ее родители смотрят сквозь призму ее былых поступков, да и еще, по мнению самой Карен, они не скрывали негативного отношения к тому, что все дети, кроме Деэнн, рождены в смешанных браках. Но через несколько месяцев мое мнение изменилось. Пожалуй, с моей стороны было наивно считать, будто мои два месяца наблюдений значат больше, чем почти тридцать лет, в течение которых Карен знают ее родители. Ведь былые поступки, которые повторялись, могли указывать на будущие решения. Возможно, у родителей Карен имелись веские причины сомневаться в ее пригодности для роли матери. Я вспомнила, как улыбалась соцработник во время моего выступления и как резко контрастировала с ее улыбкой печаль в глазах родителей Карен, пока они слушали меня и читали позитивный отчет сотрудников социальной службы, лежащий перед ними на столе.
Слушание прошло в сентябре, и мы разработали план подготовительного посещения. Карен выполнила требование УДС и переехала из дома родителей в свое жилье. В октябре она сняла в Каспере недавно отремонтированный домик. Сперва начались краткие визиты под надзором, раз в неделю: я привозила детей в дом к их матери, когда там присутствовал сотрудник УДС – часа на два, не больше, такое «свидание в песочнице». Я не могла не заметить: Кайл и Кайра, собираясь к маме, охотно садились в машину, Эндрю – спокойно, но как-то нерешительно, а маленькая Ханна явно тревожилась.
– Пожалуйста, не увози меня, Дебва. Я хочу быть здесь, с тобой, – умоляла Ханна. С приближением очередной поездки она все сильнее льнула ко мне. Я как могла уверяла ее: это ненадолго, я рядом, и добрая тетя из социальной службы тоже здесь…