– Я просто слов не нахожу, – после паузы проговорил Михаил. Он сильно изменился в лице, с него слетел само– уверенный апломб мужчины, который нравится женщи– нам и знает об этом. – Этот кулон я купил, отдал за него деньги, ни о каком воровстве речи быть не может!

– Тогда дай чек! – От волнения она не чувствовала холода, хотя ее грудь в вырезе блузки покрылась гусиной кожей. – Дай мне чек, я отнесу его следователю, и забудем об этом кошмаре!

– Я приобрел эту вещь с рук, – признался Михаил. – У одной пожилой родственницы… Она как раз нуждалась, а даром денег брать не желала. Какой уж тут чек?

– Кто эта родственница? – наступала на него Елена. – Где живет, как ее найти?

– Если не возражаешь, я сам объяснюсь со следователем на этот счет. – Он скинул с плеч куртку и насильно укутал сопротивлявшуюся женщину. – Не могу смотреть, как ты наживаешь себе пневмонию! Почему ты раздета? У тебя такой вид, будто из горящего дома выскочила! Глаза безумные, орешь на меня, устраиваешь сцены посреди улицы!

– Избавь меня от критики! Мы видимся с тобой в последний раз!

– Почему это? – подобрался Михаил.

– Ты слишком много врешь! – выпалила женщина. – То квартира твоя собственная, то тебе ее сдали, а оказывается, ты к ней отношения не имеешь! То в магазине кулон купил, то у старой родственницы… Сколько лет этой старушке? Не семнадцать случайно? На имя Кира она не отзывается?

По его лицу медленно и жутко, как распарываемый шов, расползлась улыбка. Елена оторопела. Она никогда не видела своего поклонника таким – озлобленным и одновременно наглым, прячущим ярость за деланым оскалом. Без тени стеснения тот осведомился:

– Значит, она уже с тобой познакомилась?

– Скажи на милость, зачем ты болтал о каком-то разводе, о разделе имущества, о проблемах с дочкой, которую видишь только по выходным? – Елена дрожала от нервного возбуждения и не смогла бы замолчать, даже зная, что на карту поставлено все ее будущее. Она была слишком заведена. – Зачем это бессмысленное вранье, я ведь не требовала от тебя никаких исповедей! А если бы ты сказал, что у тебя есть ребенок, которого всю жизнь воспитывал другой мужчина, думаешь, я бы не стала с тобой встречаться?

– Я даже не собираюсь спорить, – абсолютно бестрепетно ответил Михаил, беря ее за локоть и тесня к обочине, так как, стоя посреди тротуара, Елена мешала прохожим. – Раз ты повидалась с Кирой, в голове у тебя теперь скопилась целая куча хлама, и пока ты ее оттуда не выкинешь, общаться будет невозможно. Эта девица ненавидит всех и вся, а особенно – меня и своего покойного отчима. Между прочим, сам дядя Вадик прекрасно ко мне относился!

Женщина поморщилась, услышав это фамильярное обращение, и Михаил иронично кивнул:

– Возмущаешься? А дочка, к примеру, звала его не иначе, как Царь Ирод! С фантазией девочка, а?

– Почему она так его называла?

Тон вопроса настолько отличался от ее прежних, истеричных выкриков, что мужчина оторопело взглянул на собеседницу. Впрочем, он тут же пришел в себя и, пользуясь внезапной переменой в ее настроении, потянул Елену к машине: