Самуил Маршак написал: «Ты старомоден. Вот расплата / За то, что в моде был когда-то». Мы все расплачиваемся за то, что были когда-то в моде.
Я давно уже живу сегодняшним днем, потому что завтрашний день как явление очень сомнителен: а вдруг нет?
Наша жизнь напоминает телеигру «Кто хочет стать миллионером?». Массовка в студии, как и общество, за незначительное вознаграждение прикидывается энциклопедически образованной и делает вид, что поддерживает игроков. Игроки, как и в жизни, не доверяют соотечественникам, а если вдруг поверят, то тут же накрываются из-за бездарной поддержки. Следующая схожесть игры и судьбы – это право на ошибку. Здесь, как и в реальности, тебе разрешают ошибиться и тут же обязательно раскаяться и тогда продолжить игру, но уже до роковой ошибки. 50: 50 – азартная рулетка, лотерея – надежда на удачу, не подкрепленная никаким знанием. В жизни нам тоже все время обещают беспроигрышную лотерею, в которой никто никогда не выигрывает. Наконец, самое рисковое и пикантное условие жизненной игры – звонок другу, который за 30 секунд должен спасти кореша. Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, сколько денег ты сможешь выиграть. Друг, как обычно, долго извиняется, что боится оказаться несостоятельным, потом пару раз переспрашивает, потом молчит, якобы думая, и не успевает уложиться со своей помощью в 30 секунд. Схема этой игры – лекала нашей действительности, доведенные до телевизионного абсурда.
Мы погрязли в фитнесе. Все чего-то хотят добиться от своего тела, чтобы быть сильнее, быстрее, моложе и чаще. И мозги сползают все ниже и ниже – в мышцы. По-моему, лучше спокойно сесть под куст и побыть на оставшихся кусках природы столько, сколько дается организму в данный момент.
Огорчает некоммуникабельность, абсолютная поверхностность взаимоотношений. Искренность как явление выхолощена. Огромная шапка вранья и словоблудия очень давит…
Современность раздражает так давно, что растягивает эмоцию: раздражает, раздражает, раздражает – и привыкаешь. Накопление раздражения не трансформируется в катарсис. А накопление слабостей усиливает тревожную умиротворенность. Но у меня никакой хандры и меланхолии нет. Только бодрая депрессия.
Возрастающий с годами барьер между трусливым смыслом и агрессивным маразмом пугает человечка, а багаж случайных знаний внутри уже несвежей особи создает некую выгребную яму эрудиции, из которой, как рыбаки опарышей, старички вылавливают крупицы «истин».
Никогда не убедишь молодое поколение в том, что оно будет старым. Все настоящее рождается тогда, когда ты молод. Чем дольше живешь, тем больше возникает химии, ума, расчета, карьеры. А чем искреннее хамелеон, тем профессиональнее мимикрия.
Оставаться всю жизнь самим собой страшно. Кто это знает, кто ты сам собой? Если сволочь и упорно остаешься ею – радости мало. А если, не дай бог, хороший человек, то нечего панически завидовать состоявшейся сволочи.
Ускоряющаяся тенденция времени – быть испуганно-зарвавшимся говном. Это очень карьерно заманчиво. Но мне лично поздно. Становиться говном надо с идеологической платформой и стальными мускулами и нервами. А вообще, все эти эмоции абсолютно краткосрочны, потому что авгиевы конюшни в каждом отдельном субъекте федерации вынуждены будут разгребать потомки, которые не поймут, что исторически ценного в этом навозе.