Позже с тем же Балашовым и тем же фестивалем «Социализм, счастье, любовь и голуби» мы были уже где-то далеко, в каком-то Криводрищенске. Проснулись утром после ночного приема в Криводрищенском горкоме партии. А жили мы в пансионате прямо над стадионом, на котором проводилось шоу. И когда я подошел к окну, то увидел, что в 7 утра по стадиону ходит Балашов, собирает одуванчики и ест их. Пока мы пытались залить горкомовский банкет пивом, он там пасся и съел полстадиона одуванчиков. Так он – всю жизнь (ему сейчас 95 лет). И тут я усомнился в своей закривленности относительно чудес.
Есть привычки, которые стали приметами. Например, я делаю все кратно пяти. Это очень обременительно. По молодости легко было все делать кратно пяти, а сейчас уже тяжеловато. Но какие-то навыки остаются. Допустим, глотки. Нельзя пить залпом и не считая. Нужно делать пять глотков. Но водку глотками не пьют. Тогда залпом глотаешь рюмочку водки и запиваешь четырьмя глотками воды. Получается все равно пять. То же самое со ступеньками. Раньше бегали по ступенькам – вниз и наверх, не считая, а сейчас, когда каждая ступенька – проблема, их надо считать. Очень важно, чтобы получилось пять, десять или пятнадцать ступенек (о двадцати речи нет – не влезешь). Если вдруг получается четыре или восемь – это плохая примета. Но, в отличие от глотков, количество ступенек от тебя не зависит. Когда придумывают приметы и говорят: «Я верю в приметы» – вранье. Можно верить только в свои привычки, которые стали приметами.
Каждый год я отмечаю свой день рождения на Валдае. Валдай – русская Швейцария. Это даже лучше Швейцарии, в которой я не был. На день рождения собирать уже почти некого. Кто еще пыхтит, до рюмки дойти не сможет. Так что поздравляем друг друга виртуально.
Дети и внуки приезжают на Валдай. Когда забегают в гости с Поварской на Триумфальную – это одно. А когда пилят 450 километров – это другое: если не подвиг, то какая-то акция. Уже много лет это якобы сюрприз. Сначала я делал вид, что я не знаю, что они приедут, потом они делали вид, что они не едут. Это была огромная трехгрошовая инсценировка. Взаимная. Они неожиданно приезжали, я умилялся.
Дети-внуки
Когда мы впервые оказались в международных аэропортах и ждали там отлета в какие-то настоящие страны, то видели, как по полу ползают японские дети, собирая все, вплоть до плевков, а родители не обращают на них внимания. Для нас это был шок. А мы: «Куда? Зачем? Вернись! Сядь! Ни в коем случае не трогай!» Детям нельзя позволять то, что хотелось бы позволить себе.
В юности я мечтал быть таксистом. Поступал сначала на юриста – для родителей. Не получилось. Внук Андрей, к удивлению нашей семьи, – юрист, специалист по гражданскому и римскому праву и доцент МГУ. К тому же недавно он стал заместителем председателя совета (руководителя) Исследовательского центра частного права имени С.С. Алексеева при Президенте Российской Федерации – деканом Российской школы частного права. Эту должность Андрей диктовал мне по телефону, и я записал ее с четвертой попытки. Он единственный серьезный человек в семье. Мы все его страшно боимся. Он читает лекции на трех языках, его приглашают на всевозможные международные симпозиумы. Андрюша дарит нам свои книжки, которые мы с интересом рассматриваем, потому что сказать «читаем» было бы слишком нагло, так как ни одного слова понять не можем. Недавно получили очередную книгу, которая называется «Институции Гая». Может, кто-то забыл: Гай – великий римский юрист II века. Андрюша часть этих институций сам перевел с латинского. Я, изучавший в школе латынь, позвонил ему и сказал: “E fructu cognoscitur arbor”. Что означает: яблоко от яблони недалеко падает.