– Им потребовалось слишком много времени, чтобы перейти в наступление, – проворчал Алексеев, обращаясь к начальнику своего оперативного управления.

– Там все-таки три дивизии, и теперь они двигаются вперед.

– Но какие подкрепления прибыли к нам?

Начальник оперативного управления предостерегал Алексеева от попыток координировать наступление на двух направлениях, однако генерал решил придерживаться плана. Кадровая дивизия Берегового, переброшенная с севера, уже заняла исходную позицию для атаки с запада, тогда как три резервные дивизии третьей очереди готовились к наступлению с востока. У обычных танковых дивизий нет артиллерии – они передвигаются слишком быстро, чтобы артиллерия успевала сопровождать их, – но триста танков и шестьсот боевых машин пехоты представляли собой мощную ударную силу, считал генерал…, вот только кто им противостоит и сколько боевых машин повреждено или уничтожено воздушными налетами за время подхода к передовой?

Появился Сергетов. Его мундир кадрового офицера выглядел помятым после бессонной ночи.

– Как Москва? – спросил Алексеев.

– Там темно, товарищ генерал. Наступление развивается успешно?

– Только начинается.

– Вот как? – Отсрочка удивила майора. Он внимательно посмотрел на начальника оперативного управления, склонившегося над картой и с неудовольствием рассматривавшего дислокацию войск перед началом атаки. Штабные офицеры готовились наносить на карту развитие наступления.

– У меня донесение из Ставки, товарищ генерал. – Сергетов вручил Алексееву официально выглядящий бланк. Алексеев взглянул на него – и замер. Его пальцы стиснули лист бумаги. Генерал старался овладеть собой.

– Зайдите ко мне в кабинет. – Алексеев не произнес ни слова, пока за ними не закрылась дверь. – Вы уверены в этом?

– Мне сказал сам председатель КГБ Косов.

Генерал сел на край стола, чиркнул спичку и поджег листок бумаги, глядя на то, как пламя подбегает к самым его пальцам. Лишь после этого он бросил пепел в корзину для мусора.

– Проклятый хорек! Стукач! – Подумать только, осведомитель КГБ в штабе фронта! – Какие еще новости, Иван Михайлович?

Сергетов выложил полученные им сведения. Наступило молчание. Генерал мысленно рассчитывал потребности в горючем, сравнивая их с запасами, имеющимися в его распоряжении.

– Если сегодняшнее наступление окажется неудачным…, мы… – он отвернулся, не решаясь, не в силах произнести эти слова. Всю жизнь меня учили одерживать победы! Алексеев вспомнил, как он узнал о предстоящей войне с НАТО. Я ведь сказал им, что нужно немедленно нанести удар, что нам следует воспользоваться фактором стратегической внезапности, что мы столкнемся с трудностями, если будем ждать слишком долго. Я предупредил их о необходимости закрыть Северную Атлантику, чтобы отрезать войска НАТО от источников снабжения, перерезать морские коммуникации между Америкой и Европой. Мы говорили обо всем этом – и что теперь? Теперь мы не сумели добиться ничего этого, мой друг в тюрьме КГБ и моей собственной жизни угрожает смертельная опасность, потому что я могу потерпеть неудачу в осуществлении невозможного плана – поскольку был прав с самого начала!