Стоит отметить, что из бюджета были выделены средства для установки счетчиков электроэнергии сначала на оптовом уровне, а затем – индивидуальным абонентам в больших городах и крупным коммерческим предприятиям. Кроме того, государство вкладывало средства и в восстановление мощностей – гидро– и теплоэлектростанции.
Функции регулирующей комиссии GNERC тоже претерпели изменения. Установлением рыночных правил теперь занимается Министерство энергетики. Функция выдачи лицензий по-прежнему осталась за комиссией с той только разницей, что лицензия на импорт и экспорт была отменена. Она стала не нужна, когда рынок перешел на прямые контракты. Потребитель сам решает, у кого импортировать или кому экспортировать, и фиксирует это в контракте. Раньше на это требовалось разрешение.
GNERC регулирует тарифы, но только для конечного потребителя и государственных компаний, занимающихся передачей и диспетчеризацией, – GSE (Georgian State Electrosystem) и Sakrusenergo (50 процентами которой владеет грузинская сторона, а 50 – российская). Общая степень влияния GNERC снизилась, о чем косвенно может свидетельствовать перенос офиса комиссии из столицы в Кутаиси.
Также государство законодательно зафиксировало недискриминационный доступ к передающим мощностям, чтобы одна компания при помощи мощностей другой смогла довести свою энергию до конечных потребителей.
Но Бендукидзе не до конца разделяет такой подход:
Я не большой сторонник недискриминационного доступа. Это же нарушение прав собственности. И я как-то не очень верю, что нарушение прав собственности в этом вопросе чему-то поможет. Я считаю, что, если дерегулируется рынок электроэнергии, ничего плохого не произойдет. Электроэнергия будет дорогая, но если при этом нет лицензирования, то быстро будут возникать альтернативные поставщики. Да, будут проходить два провода. Ну и что?! Потом, компания ведь понимает, что есть вероятность альтернативных поставщиков, поэтому она будет держать свою норму рентабельности на таком уровне, что у других просто даже не будет интереса прийти на этот рынок.
Помимо этого появилась возможность фиксировать тариф в договоре о приватизации, где прописываются способы повышения тарифов, их привязка к инфляции, девальвации и другим общеструктурным показателям. В итоге возник механизм, который сторонники свободного рынка, и прежде всего Бендукидзе, конечно, не совсем одобряют. Но они вынуждены его принять, чтобы сохранить общую идею реформы. И это были не единственные уступки.
Еще на стадии разработки реформы был заложен компромисс в связи с крупнейшей в Грузии Ингурийской ГЭС, расположенной на границе конфликтной зоны[100]. После событий в Абхазии в 1992–1993 годах[101] основные агрегаты гидроэлектростанции стали принадлежать грузинской стороне, а распределительный щит, который находится в Гальском районе, – абхазской. Абхазия забирала 40 процентов вырабатываемой электроэнергии, что составляло более шестой части потребности всей Грузии[102] и превышало потребности самой республики. Избыток экспортировался в Россию, в то время как Грузия из России электроэнергию импортировала.