Разрознены семьи. Родина брошена. Ушли на чужбину, в небытие…
Да… Пожалуй, Лиза накануне отъезда сказала ему горькую правду, и не он учил дочь, но дочь научила его. Все ушло. Ушла и Лиза… Ничего у него не осталось, и пришло вместо всего этого – масонство. Обман… Ложь… Что же дальше, дальше-то что будет?
– Мак-бенах!..
Как нестерпимо жутко было ощущать свое спящее тело и бодрствующий, тревожно думающий, вспоминающий мозг…
Пижурин сказал… Да, так оно и будет: тело будет гнить, а мозг будет отмечать распадение каждой частички тела…
С трепетом осознал пришедшую к нему старость и ее бессилие… Не от нее ли пошел в масоны, ища правду?.. И нашел – ложь!..
III
Каждую ночь – тихий, вкрадчивый, едкий свист: «Ссссс!» – и повелительный голос:
– Мак-бенах!..
Тело неподвижно, тело спит. Мозг бодрствует. Через закрытые глаза отчетливо видны масонские знаки в корзине. Это совесть напоминает о подчинении некой таинственной силе. Совесть не знает лжи и не хочет ложь признать за правду. В полусознании одуряет запах мертвечины, трупа, идущий от белой кожи передника и рукавиц. И, кажется, что это уже его собственное тело начало гнить.
Совсем недавно было большое масонское собрание. Были собраны братья разных лож, были допущены и «профаны». Один из руководителей великой Ложи Франции читал доклад об угнетении свободы духа.
Акантов слушал пламенную, захватывающую, сильную речь, произнесенную по всем правилам ораторского искусства. Оратор нарисовал яркую картину насилия духа, кровавых преступлений, совершенных после войны в Западной Европе.
Маститый Венерабль вспомнил всех тех, кто был угнетен. Сытое лицо его лоснилось от возмущения, на круглый живот спускался белый кожаный овальный передник, и золотая звезда на нем, знак разума и знания, излучала свет.
Эти «разум и знание» говорили братьям масонам о казнях в Испании «палача» Примо де Ривера[82]… Но умалчивали о том, что во время начавшейся тогда гражданской войны тысячами истребляли самым жестоким образом монахинь и священников, епископов и верующих мирян… Они не говорили о разоренных и сожженных храмах и монастырях.
«Разум и знание» с масонской звезды упрекали Клемансо[83] за то, что тот, во время войны, предал суду Кайр и Мальви: «Какое удушение духа и свободы слова!»…
«Разум и знание» возмущались фашистами Муссолини за то, что те вливали касторовое масло в глотку своим левым противникам…
Венерабль громил всех тех, кто восставал против демократии и коммунизма. Он называл людей порядка, закона и справедливости «жестокими ретроградами»…
На этом собраний был русский брат, «профан»… Он послал венераблю записку с рядом вопросов. Он, как то должно было сделать русскому, спросил венерабля, почему тот, громя фашистов и Примо де Ривера, громя правительства, добивающиеся порядка и возможности для каждого честного труда, ни слова не сказал о том, что делается в России?.. Почему не упомянул о тысячах епископов, священников и монахов, замученных только за свободное исповедание своей веры в Бога, о миллионах солдат, офицеров, крестьян и рабочих, расстрелянных, умученных голодом и непосильными работами в концентрационных лагерях на крайнем севере? Почему не помянул он имен Ленина и Сталина, неистовствующих в России, имя Бела Куна