— Что в этом году поздно? — спросил Добрыня громким голосом: похоже, у него была привычка так говорить.

— Я же на Алтае была.

— Ну, тебя занесло. У нас-то лучше. Тепло, море рядом, тусовка классная.

— Там тоже ребята интересные. Юрку Лохматого помнишь? Я с ним стояла. Но здесь, ты прав, лучше. Поэтому сюда тянет…

— Стопом добиралась? — спросил Добрыня. — Долго?

— Четыре дня. После Новосибирска очень удачно. До Москвы с одной пересадкой. Там легковушку поймала до Воронежа. В Воронеже в ливень попала, зато до Анапы без пересадок доехала. А сначала, представляешь, один козел чуть меня не изнасиловал. Страшный, старый, весь в уголовных наколках. В Иркутске остановила его. «В Москву, — говорит, — еду». Я обрадовалась, немного проехали, поболтали о том, о сем. Вдруг он с главной дороги свернул, остановился. Занавески на фуре задернул, «Секса, — говорит, — хочу». Ели отбилась. Козлище! Еще и без презерватива пытался…

— Ты с кем встала? — спросил Добрыня и посмотрел в сторону Андрея.

— Одна. Вон, видишь, желтая палатка моя, — ответила Лена и добавила, понизив голос:

— С тем парнем вчера познакомилась. Андрей — художник, первый раз здесь.

У Ковалева был прекрасный слух. Он внимательно следил за разговором.

— А что на проходном месте остановилась? — опять спросил Добрыня. — Пойдем к нам, на Вертолет.

— Там место нормальное для стоянки есть?

— Ну, да, вчера ребята краснодарские съехали. Место освободилось. Ростовские только остались, пять человек, и Рада с подружкой.

— Я помню Раду по прошлому году, — сказала Лена. — Забавная она. Учила нас колдовать.

— Да! Она настоящая колдунья! Как травки покурит, так с чертями общается, — пошутил Добрыня.

— И с ангелами тоже, — улыбнулась Лена. — Вчера что-то вас не видно было.

— А мы весь вечер в лесу Даньку, Анькиного сына, искали. Представляешь, в июне девочка исчезла, а вчера Данька пропал. Утром краснодарские съезжали, Аньку угостили. Она пьяная уснула, а когда проснулась — сына нет нигде. Кто-то видел, как он в лес пошел. Мы все там облазили — не нашли. Сегодня опять пойдем.

— Помню я Даньку, — сказала Лена. — Террорист натуральный!

— Вот, вот, в этом году чуть Мамая со света не сжил! — улыбнулся Добрыня. — Сначала подрался с ним, нож в задницу мужика пытался воткнуть. Мамай пошел на него. Так Анька чайник об голову дурака разбила. Единственный хороший чайник был на стоянке. Представляешь, чайником с кипятком Мамаю по башке!

— Весело тут у вас, — сказала улыбающаяся Лена.

— Ну, да! А потом еще веселее было. Анька с сыном со стоянки Мамая съехали, недалеко от нас встали. А Мамай кошек страсть как боится…

— Боится? Кошек? — переспросила девушка. — С чего бы это?

— Ну, у него лишай пару лет назад был. Говорит, здесь подцепил, с огромным трудом лечил. Денег уйму угрохал. Теперь Мамай как кошку увидит, сразу гонит, камнями в нее кидает. А женщин он любит. Познакомился тут на пляже он с дамой из Анапы. Матрасница, расфуфыренная вся, накрашенная. Блондинка с африканскими косичками до пояса. Загорелся, значит, Мамай до бабы этой. Выпили они, пообщались. Короче, он ее в палатку затащил. А Данька увидел, схватил на пляже кота, подкрался к палатке Мамая, внезапно молнию на палатке приоткрыл, кота туда забросил и сразу застегнул палатку.