Все случилось в один миг. Кажется, фракиец даже не понял, кого он только что убил. Обычная реакция тренированного воина — сначала атакуй, потом думай. Все правильно. На его месте я сделал бы так же.

Но отшельник спас мне жизнь. Он подарил мне драгоценные секунды. И для того, чтобы его смерть не была напрасной, я должен был воспользоваться ими. Сначала победи, потом будешь скорбеть. Война быстро учит этой истине.

Стараясь не думать о старике, я стремглав кинулся к фракийцу, который ругаясь вытаскивал из колчана следующую стрелу. Но я не дал ему сделать это. Выхватил на бегу нож и почти не целясь метнул в его сторону. Он, конечно же, уклонился. Но лук пришлось бросить — я был уже слишком близко. Он взялся за меч. И вовремя.

Я налетел на него, как ураган. Мне было уже не до маневров, не до хитрых трюков, не до правильного боя, где все решает не ярость, а выдержка, не ненависть, а холодный расчет.

Первая сшибка никому не дала преимущества. Мы разошлись в стороны, тяжело дыша, собирая силы для следующей.

— А ты стал прытким, — сказал фракиец. — Быстро учишься, римлянин.

Я промолчал, чтобы не сбить дыхание.

— Кстати, — мягко двигаясь из стороны в сторону, продолжил Скилас, — совсем забыл тебе сказать. Твоя девчонка просила передать, что очень тебя ждала.

— Что с ней? — спросил я, чувствуя, как ледяной холод поднимается по спине.

— Она оказалась очень терпеливой девчонкой. Почти не кричала, когда твой знакомый жрец расспрашивал ее о твоем побеге. Ну, разве что чуть-чуть, когда становилось уж совсем невмоготу…

Я не дал ему договорить. Я не хотел всего этого слышать. Не мог. Каждое слово фракийца жгло почище раскаленного железа. Бросился на него, позабыв обо всем. Не будь у меня в руке меча, я загрыз бы его зубами.

Поляну снова наполнил звон железа. Но то, что здесь происходило едва ли можно было назвать боем. Безумие. Так будет точнее. Я наносил удар за ударом, не думая о защите. И в каждый удар я вкладывал всю силу и ярость, душившую меня. Удар за ударом, удар за ударом, не давая ему опомниться и перевести дух. Снова и снова, раз за разом, я рубил, колол, снова рубил, не чувствуя ни усталости, ни страха. Только ненависть. Обжигающую, терзающую душу ненависть…

И когда мой клинок вонзился в горло фракийца, я даже не подумал остановиться. Я кромсал, резал, рвал его огромное неподвижное тело, пока то, что лежало на земле не перестало даже отдаленно напоминать человека.

Наверное, я сошел с ума. Наверное…

Не помню, как я добрался до деревни. Все было словно во сне. Испуганно удирающий наемник, который поджидал меня на тропинке, ведущей к болотам. Мне, кажется, даже не понадобилось обнажать меч. Я просто вышел на тропинку и направился к нему. Головорез не говоря ни слова развернулся и заковылял в лес. Вроде бы все так и было. Не помню… Одно знаю точно — коня я загнал насмерть. Вот и все. Остальное — просто черно-красное пятно…

Я не стал таиться, как в прошлый раз, не стал дожидаться темноты. Спокойно пересек пустынное поле, подошел к воротам и громко постучал. Приоткрывший их германец даже не успел пожалеть о своем опрометчивом поступке. Не повезло и его товарищу, который кинулся на меня с копьем наперевес. В царстве мертвых им будет, о чем поболтать друг с другом. Например, о призраке, явившемся в сумерках, держа по мечу в каждой руке и сплошь покрытому кровью, будто он вышел из кровавой купели.